Мелькор нужен позарез!

[Red_Sonja]

Уважаемые сообщники! Громадная просьба: у кого есть картинки с Мелькором, не выкладывавшиеся раньше сюда - поделитесь, пожалуйста! Два условия: 1) стёба не надо и 2) Мелькор не должен быть страшным как смертный грех. Заранее спасибо!

@темы: Фанарт, Мелькор

---

А теперь - не очень серьезный назгул...

[kemenkiri]

....за отсутствием толкового заглавия именуется ныне

Квента про лоссохского назгула


- А как Вы, почтеннейший, относитесь к Саурону?
- За почтеннейшего конечно благодарю, хоть и переборщили Вы тут немного… А то может, на «ты» перейдем?
-Хорошо, давай на «ты». Ты мне, между прочим, не ответил.
- На что?
- Гхм… Как ты к Саурону относишься? … А? … Не слышу ругательств!
- К кому?
- Только не говори мне, что в твоей глуши про него не слыхали. Наверняка каждый день проклинаете!
- Зачем?
- Ну как же – страшный, черный, живет в огромном черном замке, всем зло делает… Признавайся, ведь так и говорят? Сам не говорил – так слышал непременно.
- Ну… слышал. Только не про этого – как ты его? Страшно – это ночью, да так, что хоть на улицу не выходи, даже если нужно очень. Черные это в Хараде, говорят, самой земли чернее. Зло делают – это из соседней деревни, тут я и сам скажу и повторю. А большой черный… как ты говоришь?
- Замок. Ну, дом. Большой дом. Много больше, чем эта корчма.
- И комнат в нем больше?
- Конечно. Ты и не представишь, сколько их там.
- Тогда точно зло. Большое зло. Я вот однажды в другой корчме был. Не в этой. Точно не в этой – там еще комнаты наверху были. Много. Одна за одной. Еле на улицу дорогу нашел. Зло, большое зло.
- Ну… наверное. Только мы с тобой о Сауроне вроде говорили.
- О ком?
- Э… ммм….. ааа… Ладно! Может, имени такого в ваших лесах и не слыхали, замок себе представить не могут… Но про назгулов-то, что служат ему – наверняка знаете!
- Про кого?
- Про назгулов. Тоже черные, страшные…
- То есть тоже из Харада. И ночью.
- Да нет же! И ночью. И днем. Когда нужно. Из Харада. Из Нуменора. Отовсюду приходят! Откуда не зовут – и то являются… Но все черные. Цвет у них такой, любят они его! Хороший цвет потому что – это уж я тебе по секрету говорю, другие тебе так не скажут…
Ну так что, про назгулов хоть что-то слыхал? Которые по-над Средиземьем на крылатых черных тварях носятся?!
- На чем?
- Ну на таких… животных. Вроде летучей мыши.
- На мышах летают? Да, такое только в Хараде могли придумать… В соседней деревне точно никогда не додумаются. А в нашей – и не станут. Неправильно это – на мышах по небу.
- Я ж тебе говорю – на ле-ту-чих мышах!
- Вот я и говорю – на мышах летают.
- У вас что ж, и летучих мышей нет? По воздуху ночью не носятся, ушастые, крылья перепончатые, на лапах когти…
- У нас всякие летают. И ночью. И днем. С крыльями. И с когтями. Точно – на себе пробовал. Может, и с ушами. Я на птиц мало смотрю, я зверя промышляю. Не мышей, конечно, покрупнее. И не летаю на них.
- Ох, мужик… Говорить с тобой – словно на солнышке Харадском перегреться, а ведь так далеко на Север я давно не собирался. Целую эпоху, почитай. Не до того было… А, не время вспоминать! Только как же с тобой объяснится?! Вроде на одном Всеобщем языке говорим…
- Да я могу и по-нашенски.
- А это идея! Ты даже не говори – просто подумай что-нибудь. … Так. Рыжая, с хвостом, по лесу бегает? Это я понимаю. Но по-вашенски мы говорить не будем, там таких слов нет. Нда, а на Всеобщем ты таких не знаешь… ну да ладно. Только чем-то взял ты меня за сердце, вижу – не знаешь ничего, а душа-то у тебя чистая, рассказать тебе хочу, как все на самом деле есть… Так что слушай.
Есть такие назгулы. У Саурона. Летают над Средиземьем – знаешь такое слово? нет? верю, - ну, в общем, везде летают.
- На мышах.
- Ну, потом разберемся. Всякое зло творят. То есть, это люди так говорят. А эльфы тем более. А гномам до них дела нет. А хоббитам… да ладно, ты про таких и не слыхал, вижу ведь!
А на самом деле они добро творят, мир хранят, в Арде поддерживают Равнове… - одним словом добро всякое да и только. А еще не умирают они. То есть умирать умирают, а умереть не могут. Неприятное это дело, доложу я тебе. И не пьют совсем. Того, что крепче воды. Это тем более неприятно…
А все потому, что есть у них кольца…
- На ушах.
- Почему?!?
- А где еще кольца носить? У нас все так носят.
- Ну, у вас – это другое дело. А у них – на пальце.
- Почему?
- Потому что У НИХ так носят. Нравится им это, хорошо это, - видишь, у меня тоже кольцо на пальце, не в ухе, у назгулов почти такие же, поверь мне, даже лучше, с камнем, и тоже у каждого на пальце…
- А почему не на ушах?
- Ох, Тьма Великая… Уже не знаю, как тебе объяснить, - вот, смотри, достаю кольцо из кармана, - теперь уж точно, как у назгулов, с камешком, - на, держи, попробуй его на ухо надеть! … Не получается? Правильно! А теперь на палец попробуй. … Ну как?
- Да ничего. Хорошо вроде. Хоть и не на ухе.
- Вот. Понял наконец? Ну и замечательно. Ты теперь, между прочим, тоже назгул.
- Ага, у кого кольца не на ушах – те и есть назгулы?
- О-хо-хо-хо…. Охххх… Ну ты и рассмешил меня, мужик! Эпохи две уж я так не смеялся… Я понимаешь ли, представил себе Владычицу Галадриэль и Дурина Второго Бессме… Да ты и про них сейчас спрашивать начнешь, нет, не надо… В общем, не все, не все, это ты мне уж без объяснений поверь. Тех, у кого на пальцы всякое надето, - много… Бывает и путаница, между прочим, - вот уж не подумал, а надо было действительно различия запроектировать: скажем, Девять - на уши, Семь – в нос, Три…хм... Да только все равно поздно! Так вот, тех, кто с кольцами всякими – много (ПОКА много), а назгулов – мало… теперь вот на одного больше стало – на тебя между прочим, ты это осознал?
- На меня?
- Да. И по этому незабываемому случаю, в этот торжественный момент я хотел бы…
- А, правильно. Сейчас же вроде ночь. Ты еще скажи, что мы в Хараде.
- Не в Хараде. Когда садились за стол, точно не в Хараде были. Вроде. Хотя с тобой я уже ни в чем не уверен.
- И на мышах я теперь летать смогу? А как?
- Сможешь, сможешь… потом разберемся, на ком.
- И зовут меня теперь Назгул… Да, а тебя-то как?
- Ну, называть тебя теперь будут по-всякому, можешь заранее все известные ругательства припомнить и пару новых выучить, чтобы потом не удивляться, и имя свое можешь себе оставить, кстати как там… впрочем, не говори, после такого разговора уже ничего не запомню…
А меня… А, тоже бесполезно, у тебя самого вижу, от новых сведений голова сильмарилловидная, граненая такая… Ну да не печалься. Потом познакомимся, когда в гости приедешь. На новое место жительства то есть. Дом большой, черный, комнат много, и наверху, и внизу, и над пропастью прямо... Выход, ясное дело, не найдешь, иные нужные места – тоже, сам порой путаюсь, а ведь строил сам когда-то, и надоедает это все иногда страшно… Тогда бросаю все к нолдорской матери и улетаю куда глаза глядят – со всякими беседовать… вроде тебя… пока от них больше прежнего не устану. Как сейчас.
Кстати. Там, во дворе, за конюшней – естественно, «за», коней-то от такого зрелища Намо хватит – тварь стоит. Крылатая. Твоя. Даже оседланная. На кого похожая – сам разбирайся. Садись на нее – хоть сейчас, хоть утром, - и лети. Куда пожелаешь – хоть в Харад. Вот-вот, отправляйся-ка ты в Харад, она дорогу знает и вообще умная, - ты только подумай получше о том, что нужно, - а дорога длинная, как раз хоть что-нибудь поймешь за это время, опять же Кольцо все-таки, а то еще и кого из собратьев повстречаешь, опытом поделятся… кто потерпеливей.
И – твори, что хочешь. Что умеешь. Добро, зло - что получится! Чтоб я тебя два месяца не видел. Там – поостыну, подготовлюсь, трав успокоительных попью – поговорим еще. Два месяца, слышал? Это – приказ. А первое назгульское правило – приказам повиноваться беспрекословно.

28.07.00

@темы: Назгулы, Джен, Юмор, Гортхаур, Фанфики

---

[Даэриль]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Даэриль]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

...и о назгулах

[kemenkiri]

Мой очень древний текст, написанный некогда в экспедиции.

Назгульский календарь ненависти

Нет лучше времени для назгула, чем зима. Замерзают и не болят больше остатки бывших когда-то чувств, промерзает, острым и холодным становится разум, а бестелесная плоть не ощущает холода, давая чувство превосходства не только над смертными, но и над Бессмертными - сколько их когда-то сгинуло во льдах! А значит, не нужно греться у огня. Огонь отогревает и напоминает. Огонь - это дом, а дом канул в воды Великого Океана и не восстанет.
Нет, не нужен огонь, не нужны и прочные стены - к чему они, когда можно гнать коня сквозь буран, чувствуя, как сила кольца подчиняет и животное, и силу стихии - и самому ощущать себя воплощенным зимним ветром, летящим по пустынному миру небытием.

читать дальше?

И все-таки осень – более назгульское время. Говорят, большинство тех, кто носит ныне Девять Колец, впервые надели их осенью. Да, для кого-то это время плодов труда своего нелегкого, время полных корзин и роскошных осенних цветов. Яванние. Но осень – всегда еще и разрушение, смерть. Ежегодное крушение всего, что создано природой. Она заставляет задуматься о своей грядущей кончине – пусть и отделяет от нее долгий век Людей Запада. О том, скрывается ли за ней какой-то высокий смысл, – ведь ничего не изменится, и все будет повторяться так же, как цветение и увядание сменяют друг друга. Осенью смотришь на перелетных птиц и мечтаешь взлететь и вырваться из этого круга.
А еще осень приучает не бояться того же разрушения и смерти. Воображать себя не листом или колосом, а ею самой. А значит – спокойно идти, сея вокруг себя гибель. Так суждено. Так нужно. А ты – только сила, приносящая их, а отнюдь не причина, и не настигнет тебя возмездие.

Весна несет радость Смертным и Бессмертным, но ведь и в ней царит разрушение. Пусть зима идет по костям разрушенного осенью – и все же она создает собственный мир, прекрасный в своей не-жизнености и неподвижности. А весна лишь рушит его. Не так, как осень – устало и спокойно, но яростно, отчаянно и даже весело. «Так нужно» – произносит осень. «Так будет!» – восклицает весна.
Над землей несется безумный ветер, по просыхающим дорогам отправляются жаждущие крови и добычи войска. Весной не чувствуются бессчетные века, прожитые этим миром, и верится, что сможешь перекроить его так, как угодно тебе или твоему Повелителю.
Весной в мире больше всего черного – ведь не сразу покрывается травами земля. Время ярости, силы и безумия – разве не угодна весна Черным Всадникам?

А вот лета у назгулов нет. Лето, называемое Лайрэ, время света, не приходит к тем, кого именуют Улайри. Не-свет. Не-лето.
Глаза застилает та же серая пелена, что и всегда, жара минует бестелесных, но нет им в том никакой радости. Лето – не просто жизнь, но полнота жизни, избытка трав и цветов, наполненного запахами ветра и срывающихся с неба спелых звезд. Лето пытается наполнить и девять воплощений не-бытия, но находит лишь обрывки чего-то, некогда бывшего и сгинувшего неизвестно куда – и не может их связать.
Именно летом, если не приходится командовать войском, дольше всего пребывают назгулы в своей твердыне. Ее мрачные своды и озаряющее их мертвенное свечение, кажется, дают им опору в этом мире. И все же именно летом пальцы, словно в безумии, тянутся к кольцу, и появляется безумная мысль попытаться снять его, хоть и известно, что это невозможно, а если и возможно, то потом – не жизнь, а то, что хуже этой не-жизни.

И если над вашим домом – или шатром в степи, или кораблем в море, - в темной летней ночи пронесется леденящий душу вой – погодите ужасаться. Достаточно с этого мира и ужаса того, из чьей груди он вырвался. Будьте спокойны, считайте звезды и собирайте травы. Бойтесь осени, она принесет спокойствие и уверенность тем, кто мнит себя воплощенной Ненавистью.

22.07.2001, во время и после «коронного» заката

@темы: Назгулы, Джен, Фанфики

---

Вот такой Саурон...

[kemenkiri]

Первый мой взнос в сообщество. Просмотрела по метке, вроде бы ТАКОГО еще на было.

рейтиинга нет, оно просто СТРАННОЕ

Саурон


И, между прочим, из официального толкиновского календаря 2007 года!
Автор - голлландский художник Jos.
(Интервью с ним - в т.ч. прочие иллюстрации:
www.tolkienlibrary.com/press/Interview_Jos_Tolk... )

Его же, оттуда же - бой Саурона с Исилдуром:

@темы: Джен, Фанарт, Гортхаур

---

[Даэриль]

Господа! В ближайшее время мы организуем небольшую ролевую игру, прямо тут, в сообществе. Персонажи не только темные, можно и Валар, и майар, и эльфов, и людей. но давайте все-таки не забывать о тематике сообщества. Подробнее правила будут изложены позже. А теперь вопрос. Те, кто планируют участвовать, в какое вам удобнее время начать? Время - по Москве.

Вопрос: В какое время?

1. Выходной день, первая половина дня		0	(0%)
2. Выходной день, вторая половина дня		2	(20%)
3. Рабочий день, первая половина дня		1	(10%)
4. Рабочий день, вторая половина дня		7	(70%)
5. Другое (в комменты)		0	(0%)
Всего:		10 Всего проголосовало: 9

@темы: Административное

---

[Даэриль]

Автор: Гейфилд
Название: Гондолин
Жанр: слэш, стёб и немного романтики.
Пейринг: Гортхауэр/Маэглин
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Да кому он нужен, ваш Гондолин?!

– Ну? – хмуро спросил Саурон. – Чё тебе надо? Чё ты всё орёшь в своей темнице? Какой, на фиг, Гондолин?
Сутулый чернявый эльф пялился на Тёмного Властелина неприязненно, исподлобья, и молчал. Из вредности.
– Ну ладно, – махнул рукой Гортхауэр. – Уведите его.
– А есть его можно? – жалобно поинтересовался самый худенький и голодный орк.
Саурон задумался. От воплей данного эльфа его уже тошнило. Надо же – орать таким мерзким голосом и так громко, что через двенадцать этажей слышно!!!
Зловредного эльфа перекосило в нервической судороге и, биясь в конвульсиях и изворачиваясь в оковах, как припадочный, он завопил:
– Я скажу, где Гондолин!!! Я скажу!!! Я всё скажу!!! Только живым оставьте, только Идриль подарите!!! Всё скажу!!!
– Фу ты, – поморщился майа, хватаясь за голову. Звуковой волной его уже вбивало в спинку трона. – Уведите его скорее!..
– А съесть? – уточнил всё тот же орк.
– А есть приказа не было, – отрезал Гортхауэр строго. – Просто рот заткните.

***

Следующие пять дней орки боялись ходить мимо камеры вредного эльфа: орать он теперь не мог, зато так злобно косился, хмурился, фыркал и строил рожи, что даже у бывалых вояк сердце начинало биться чаще и подкашивались коленки. Сказывалась Маэглинова наследственность: в земли Эола Тёмного Эльфа орки вообще не забредали. То есть целая армия справилась бы с ним легко, но небольшие отряды он разгонял без всякого оружия, при помощи одного лишь склочного нрава. Что уж там, не только орки – собаки Келегорма его домик за километр обходили. Никогда ведь не знаешь, чего на этот раз выкинет…
Через неделю в кабинет Саурона, чуть не до потолка заваленный всякими документами, зашёл несчастный и выглядящий очень больным Мелькор. Голова у него была перевязана мокрой тряпкой.
– Гор, – спросил Чёрный Вала печально, – объясни мне, кто у нас в подвале всё время так орёт? Я ему, конечно, благодарен, что не «День придёт снова!», например, но как-то, знаешь, угнетает…
– Да это Маэглин, – отмахнулся Саурон, свободной от пера рукой массируя висок. – У самого башка от него болит…
– Так что ж не прикажешь выкинуть? Пусть валит отсюда и дома у себя орёт. Где он там живёт?
– Да в Гондолине…
– Где-где?
– В Гондолине. Не спрашивай, где это.
– Я и не собирался. На кой мне твой Гондолин?
– А мне-то на кой? И это не мой, это Маэглинов Гондолин. Только ему и нужен. Кто ещё будет столько о такой дыре надрываться?
– Так что ж не выкинешь-то?
– Да, как-то… знаешь… кляп он съел, орки к нему заходить боятся – укусит ещё. А у самого не доходят руки выкинуть… вот и орёт…
– Ты б хоть поговорил с ним…
– Вот и поговори. Ты ж у нас мастер убеждать. Сходи, пообщайся. Попугай. Вдруг и орать перестанет, со страху-то?
– Ой, ой, сострил, – передразнил Мелькор и ушёл. Орки перетаскивали его здоровущую кровать с балдахином в другое крыло и пятью этажами выше: там вопли Маэглина «Я знаю, где Гондолин!!!», кажется, меньше били по слуху…

***

Поняв, что прямо сейчас Гондолин брать никто особенно не жаждет, Маэглин увеличил громкость воплей. Никакие стены уже не спасали. Саурон десятый день вставал с постели с дикой мигренью. Общее состояние тоски и одиночества усугублялось тем, что за последние три недели эльфов в темницы не попадало, так что и развлечься было особенно не с кем. Эльфы – товар одноразовый, и из гордости к утру дохли, все как один. Гортхауэр всё хотел поймать себе Феаноринга, разумно полагая, что такого надолго хватит – не сдохнет из природной вредности даже через год, можно посидеть себе в крепости, поработать, и спать не скучно, опять же, вон они какие горячие, а как обзываются! Помнится, Карантир та-ак художественно обложил матом их армию – у орков морды неделю красные были! Вот страсть, вот темперамент…
– Я скажу, где Гондолин, грязные тёмные твари… – слышался придушенный голос из подвала. Орки ходили хмурые и невыспавшиеся и голодно поглядывали друг на друга.
Саурона разобрала злость.
– Имел я твой Гондолин, – сказал он сам себе, и вдруг заулыбался снизошедшей откуда-то свыше (возможно, из покоев Мелькора, теперь переехавших аж под крышу Ангбанда) мысли. – Ты у меня до завтра про все свои Гондолины забудешь!..
Отловив в коридоре пятерых орков посмелее, майа велел любыми способами достать склочного эльфа из камеры, связать и доставить к себе в покои. Орки похабно улыбнулись, военачальник им подмигнул.
Достали Маэглина хитростью.
– Майа Саурон Жестокий желает знать, где находится Гондолин, – важно объявили орки и, быстро связав, поволокли не верящего в своё счастье пленника наверх. Единственный сын Эола не стал даже кусаться. Ему уже грезились развалины Гондолина, расплющенный замковой башней Тургон и личный гарем во главе с покорной и влюблённой по уши в него, великого героя, Идриль.

***

Саурон дожидался на диване, потягивая из большой чашки крепкий травяной чай и наслаждаясь минуткой тишины. Мерзкие тёмные планы относительно надоедливого эльфа растопили его поотвыкшее от сильных чувств сердце. Оказывается, так приятно избавляться от изматывающего шума… даже мигрень почти прошла…
– Повелитель, эльф к вашим услугам! – отрекомендовали орки ехидно и зашвырнули пленника в покои Гортхауэра. – Принимайте!
Маэглин шлёпнулся на пузо и – по причине связанности – остался лежать лицом в ковёр. Роль кляпа прекрасно исполнил пушистый шерстяной ворс.
Гортхауэр посмаковал момент. Допил чай. Посмотрел на мычащего эльфа так и сяк. Маэглин пытался извиваться, но получалось плохо.
– Ну и противный же у тебя голос, – сказал Саурон наконец. – Чего ты всё орал? Силы много? Я ж тебя даже кормить перестал, только бы ты заткнулся! Куда мне тебя девать, не скажешь? На рудники? А?
– М-м-м-мы-ы-ы-ы!!! – отвечал Маэглин, плюясь сгрызенной с ковра шерстью.
– Вот это темперамент… – восхитился майа, и даже замечтался было: вдруг две ночи протянет?..
– У-у-упы-мы-ы! – вдохновенно заявил эльф, дрыгаясь.
Саурон подошёл к нему, присел на корточки и за волосы потянул вверх, чтобы посмотреть на мордашку пленника. Мордашка оказалась ничего, только нервная очень. И вся в пене и в ссадинах: в желании сдать Гондолин Маэглин только что дыру в стене не выгрыз и решётку не разворотил, так колотился в камере.
– Вот же ж… – не нашёл слов майа. – Так, надо тебя сначала помыть…

***

При виде воды в купальне Маэглин заорал пуще прежнего и попытался уползти на пузе проверенным историей способом гусеницы, но Гор развёл в маленьком бассейне шампунь и мыло (решив, что по отдельности они не дадут достаточной для отмытия эльфа химической реакции) и, снова взвалив грязного на плечо, потащил купаться.
– Гондолин… – жалобно булькал Маэглин, пока майа сосредоточенно отмывал его спутанные патлы. – Я знаю…
– Да знаешь, знаешь, верю, – мирно соглашался Саурон и поливал его из кувшина. – Потом скажешь. Всё скажешь. Вся ночь впереди.
И нехорошо так улыбался…
Отмытый и высушенный, Маэглин показался Гортхауэру почти привлекательным. Что думал Маэглин по поводу привлекательности Саурона, неизвестно. Наверное, что-то всё-таки думал. Но молчал. Уверившись, что шанс сдать Гондолин ему предоставят позже и торопиться с предательством особенно некуда, он поутих и терпел причёсывание и вытирание почти спокойно, только пищал и подпрыгивал, если немногословный парикмахер по неосторожности выдёргивал ему волосок.
Гортхауэр тоже успокоился и даже напоил эльфа водичкой. После чего поволок в кровать, так и не выслушав новостей относительно географического положения Гондолина.

***

Над Ангбандом ютилось бледное пасмурное утро. Саурон спал, распластавшись на животе, и счастливо улыбался. Мигрень ушла, чувство одиночества и тоска – тоже. Депрессия, посомневавшись, всё же осталась, хотя, вероятно, и ненадолго.
Крепкий утренний сон прервал некто, трясущий Жестокого за плечо.
– Ну чё тебе ещё?.. – промямлил Гортхауэр, вдавливая голову в подушку. К нему подкрадывалась сладкая зевота. Вот сейчас… зевнуть… повернуться на другой бок… м-м…
– Ты не дослушал. Гондолин находится совсем недалеко, нужно просто знать, где он, а я вас проведу, никто в Гондолине не заметит, и всё твоё войско целым и невредимым проникнет за стены…
Тяжёлая рука Саурона придавила голову болтливого эльфа к кровати.
– Слушай, ты, как тебя, Маэглин, у меня на твой Гондолин аллергия.
Майа открыл глаза, скептически посмотрел на совсем не собирающегося помирать эльфа, хмыкнул, улыбнулся, идиотски хихикнул и, потрепав его по щеке, укрыл одеялом с головой. Однако совесть в нём встрепенулась: уж очень у гондолинского эльфа стала печальная мордочка, а в глазах отразилось разочарование во всех жизненных ценностях.
– Спи уже. Вечером скажешь, болтун, – пожалел его Гортхауэр и снова уснул.

***

К вечеру Маэглин практически избавился от нервного тика и истерического желания сказать, где Гондолин. Ни папа, ни мама, ни гондолинская родня так с ним не носилась. Утихший эльф сразу всем понравился. Орки его покормили чем-то на кухне (из кого было пикантное рагу, они не уточняли, но Маэглин кушал с аппетитом), Мелькор снисходительно ухмыльнулся, потрепал по чистой и потому пушистой голове и сказал: «Гадёныш!», а Саурон подержал на коленях, напичкал печеньем и пообещал, что не только не сунет в камеру, но даже и на цепь не посадит, а, совсем наоборот, предоставит комфортное спальное место рядом с собой и удовлетворение насущных потребностей по мере возникновения последних. Маэглин разумно решил отъесться, отоспаться, а потом уж с чистой совестью Гондолин сдать. Идриль всё ещё была желанной целью, но её опять же предстояло добыть, а после укротить, в то время как Саурон ублажал его на зависть десяти Идрилям сразу.
Гортхауэр тихим и выносливым эльфом был доволен. Может, если пользоваться аккуратно, то и неделю протянет как-нибудь, а там, глядишь, хоть Куруфина словить удастся…

***

Прошёл месяц.
Саурон сладко спал, накрыв голову подушкой. По коридору прохаживался Мелькор, намурлыкивал песенку и отдавал оркам распоряжения по поводу переноса кровати с предпоследнего этажа от чердака на пятый от подвалов. За окном уютно бурчали драконы.
Под боком зашевелилось что-то тёплое. Майа с брюзжанием притиснул тёплое обратно. Тёплое упорно вырывалось, извивалось, в конце концов проникло под подушку и принялось целовать в ухо, шепча:
– Гор, а я тебе, помнишь, говорил, что Гондолин…
– Да на хрен мне твой Гондолин?! Чё мне делать-то с ним? – разозлился невыспавшийся Гортхауэр. – Побежал прямо сейчас его брать, как же…отстань, дай поспать, ненасытный.
– Спи, спи, – ласково пробормотал Маэглин и косовато ухмыльнулся. Нервный тик с гондолинских времён у него ещё не совсем прошёл, но Гор над этим работал. – Я просто хотел сказать, что, представляешь, забыл туда дорогу. Совсем. Но это же не страшно?..
– Нет, – успокоил майа, обнимая эльфа за костлявые плечи. – Даже хорошо. А то надоел мне твой Гондолин – сил нету…
– Не мой теперь Гондолин, – гордо заявил Маэглин и уснул у Гора под бочком. В душе он давно решил, что перейти на сторону тёмных – куда более изощрённое предательство, чем просто сдать Гондолин. Даже если сдать с потрохами. На самом-то деле, кому он, Гондолин, нужен?.. Пусть себе будет…

@темы: Юмор, Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор: Гейфилд
Название: Фэантури +
Жанр: стёб, пародия, слэш
Рейтинг: PG-13
Саммари: Программа «Малахов +» в исполнении Фэантури.
Предупреждение: Жестокий стёб
Отмазка: Автор не ставил своей целью рекламировать передачу «Малахов +» и неснимаемые оковы Ауле, не выжимал выгоды из наследия Толкина и не пропагандировал нездоровый образ жизни

Программа «Фэантури +

Заставка: из тумана выплывают зловещие буквы: «Смерть». Затем они медленно стекают вниз, уступая место виду на сад в утренней дымке. Проявляется зеленоватая полупрозрачная надпись «Жизнь». Всё это теснит белая заставка с оптимистично выглядящим лимоном и надписью «Фэантури +».
В студии появляются Ирмо и Намо, держащие за руки Ниенну.
Ирмо: – Здравствуйте, уважаемые телезрители! Мы рады вас приветствовать на передаче «Фэантури +»!
Намо, под нос: – Кто рад, а кто и не особенно.
Ниенна, учуяв некоторый разлад, вопросительно: – Хны?..
Намо, поспешно: – Да-да, очень, очень рады!
Ниенна лучезарно улыбается. Телезрители фигеют.
Ирмо: – Сегодня тема нашей программы – «Чудесные излечения». Давайте поприветствуем гостей!
Намо, под нос: – Недолго по земле ходить будете…
Под бурные аплодисменты в зал входит Глорфиндел, раскланивается и элегантно усаживается на диван.
Ирмо, отпустив Ниенну, устремляется к гостю и присаживается к нему на диванчик.
– Итак, в нашей студии замечательный эльда, заслуженный герой нескольких войн, победитель балрога, Глорфиндел! Разумеется, все мы тебя узнали. Расскажи, друг мой, как произошло самое чудесное в твоей жизни излечение?
Глорфиндел мечтательно прикрывает глаза: – Самое чудесное излечение произошло, когда от меня внезапно отклеился Гилморн…
Намо зловеще кашляет. Ниенна шепчет ему на ухо: – Кто такой Гилморн?
Намо, злобно: – Его любовник.
Ниенна: – Какая… грустная история…
Ирмо торопливо хватает сестру за руку и шепчет ей: – Все стали от этого счастливее!
Ниенна светлеет.
Глорфиндел, под ледяным взглядом Намо: – Но, разумеется, ещё чудеснее было воскрешение! Из холодного, недружелюбного… – покосившись на владыку Мандоса и с готовностью тянущуюся за платком Ниенну, – то есть из, э, не очень уютного Мандоса я вернулся в Арду! И снова жив, как вы видите.
Зрители аплодируют, несутся крики «Браво!». Глорфиндел встаёт и раскланивается.
Ирмо: – Да, как вы видите, у нашего первого героя всё благополучно. Давайте пригласим второго героя, о лечении которого мы сегодня и будем говорить!
В студию стремительно входит Маэдрос, его рыжие волосы роскошно падают на плечи. Зал встаёт, доносятся экзальтированные женские взвизги. Нольдорский герой усаживается рядом с Глорфинделом, коротко кивнув.
Ирмо, робко отступив с пересечения ненавидящих взглядов Намо и Маэдроса, обращает внимание зрителей на большой экран.
– В нашей студии самый адекватный член знаменитого семейства Феанора. Сейчас мы можем видеть прямой репортаж из места заключения его отца.
На экране темнота. Затем при возникающем сумеречном освещении становятся видны два тёмных силуэта.
Левый силуэт, испуганно: – Эй?
Правый силуэт, мрачно: – Чё надо?
Левый силуэт: – Тебя снимают. Можешь передать приветы!
Правый силуэт обводит помещение яростным взглядом, замечает камеру, кидается к ней и начинает говорить, судя по мимике, эмоционально. Идёт непрерывный сигнал «Пиииииииииииии!!!» Наконец, заключённый принимается бурно жестикулировать, сигнал отключается. Феанор добродушно улыбается и добавляет:
– И, разумеется, привет всем моим мальчикам и папе! Мама, если ты меня слышишь, то тебе тоже привет!
Репортаж заканчивается.
Маэдрос громко скрипит зубами.
Ирмо, сияюще:
– Что же мы видим? Разумеется, сквернословие и неконтролируемое поведение! Какими методами лечится такой недуг? Прежде всего, электрошок!..
Прежде, чем Ирмо успевает огласить следующий метод лечения, Маэдрос срывается с дивана и вцепляется ему в горло. Глорфиндел подозрительно посматривает по сторонам, явно прикидывая, стоит ли помочь Высокому. Ирмо машет руками в сторону брата.
Намо поворачивается к камере.
– Если у вас есть вопросы или советы, присылайте короткое сообщение на ещё более короткий номер «MANDOS». Авторы самых оригинальных советов имеют счастливую возможность в будущем получить комфортную камеру в чертогах. У нас есть первое сообщение. – За спиной Намо разъярённый Маэдрос гоняется за Ирмо, занеся над головой кресло. – Полюбопытствуем, что интересует нашего телезрителя. «У меня на руках неснимаемые оковы. Посоветуйте, пожалуйста, как их снять». Хм, попробуем обратиться к нашему эксперту. – Перешагнув через Ирмо, придавленного креслом к полу, Намо подходит к сидящему в первом ряду Ауле. – Ауле, что бы ты посоветовал в таком случае?
Ауле, прокашлявшись: – Прежде всего я бы посоветовал обратиться ко мне как единственному специалисту по неснимаемым оковам. Намо, а кто спрашивает?
Намо уточняет и отвечает:
– Мелькор.
Ауле, зло: – В таком случае я бы посоветовал убрать из чертога Мелькора телевизор и отобрать у него мобильный телефон.
Ирмо: – Он не отдаёт!..
Ауле: – Так вы жёстче!
Намо, с большим сожалением: – Это запрещено законом по соблюдению гуманности в Чертогах…
Ирмо, отмахиваясь от Маэдроса микрофоном: – Спасите меняяяя!!!
Намо, холодно: – Мой брат на наших глазах становится героем программы.
Ниенна: – Хнык!..
Все приседают, замолкают, Маэдрос кротко убирает кресло, уносит его на место и садится в него, избрав оружием для нового нападения. При этом он ворчит под нос: «Ненавижу сырость!» Спасённый Ирмо, помятый, но пока целый, поднимается и с жизнеутверждающей улыбкой возникает за плечом Намо.
– После короткой рекламы нашу студию посетит новый герой!
Короткая реклама:
Мрачный Намо выходит из темноты и показывает белый тюбик без опознавательных надписей.
Намо: – Белый тюбик – всегда неожиданная начинка.
Что бы это ни значило, Намо зловеще улыбается и уходит. Внизу экрана бежит мерцающая строка: «Угадай, что в тюбике, и получи бесплатное место в Мандосе! Шли короткое сообщение на номер «MANDOS» и выигрывай! Ответ на предыдущий вопрос: «Твоя смерть!»
Что-то подсказывает зрителям, что и на сто пятьдесят первый раз начинка тюбика всё равно не изменится. Несмотря на широкую рекламную акцию, на номер приходят только глумливые сообщения Мелькора, которому терять нечего.
Окончание короткой рекламы. Забравшись брату на спину, Ирмо снова пытается защититься микрофоном от Маэдроса, который пробует безнаказанно зайти с тыла и дать ему пинка. Намо флегматично стоит, сложив руки на груди, и меряет эльфа взглядом в стиле «И ты тоже ко мне вернёшься после передачи». Ниенна задумчиво решает, хныкать ей или же пока рановато.
В студию самостоятельно входит новый гость. Не слышится ни одного хлопка. С глубоким чувством собственного достоинства гость усаживается в самое дальнее от Маэдроса кресло. Лица обоих эльфов странным образом меняются так, что Ирмо решает не слезать с брата. Мандос откровенно зевает.
Ирмо, делая побудительные движения всем телом, заставляет Намо подойти к креслу прибывшего.
– Приветствую, Саурон! – вежливо говорит он и протягивает микрофон. – Рад, что ты посетил нашу программу…
Саурон, лениво: – Да не ври уж, всё равно я вас насквозь вижу.
Судя по пунцовым щекам, Ирмо понимает его слова как-то не так. Пока он одёргивает хламиду, рискнув спуститься, Намо взглядом вынуждает крадущегося Маэдроса вернуться на место вместе с креслом.
Намо, вынимая из руки близнеца микрофон, обращается к Саурону:
– Что же с тобой произошло такого чудесного, чёрная ты задница?
Саурон оборачивается к камере и машет рукой: – Я хочу передать привет моему наставнику Мелькору, который и явился для меня самым большим чудом! Дело в том, – майа делает жалобное лицо и широко распахивает чёрные глаза, в зрительном зале возникают очаги сюсюканья, – что в своей юности я был несчастен. Я был маленьким, никому не нужным подмастерьем, меня все били и обижали, я считал себя самым большим ничтожеством! Но потом я попал к Мелькору, и понял, что прежняя жизнь – туфта, а я могу и должен быть счастливым! Мелькор, если ты меня слышишь, помаши!
На короткий номер «MANDOS» приходит короткое же сообщение «Помахал, милый!» Намо злобно его удаляет.
За стеной студии слышится грохотание цепей.
Ирмо, выхватывая у Намо микрофон: – Что-то говорит мне о приближении нашего нового гостя! Мелькор, приветствуем!
В студию величественно входит Мелькор, как знамя неся перед собой руки в оковах. Женская половина зрителей вскакивает с мест и восторженно визжит. В студию благосклонно летят дамские трусики и другие предметы нижнего белья.
Мелькор усаживается, раздарив всем желающим многообещающие улыбки. Саурон, злобно косясь по сторонам, ревниво втискивается к нему под бок и жарко приникает к его мужественному плечу. Незначительная часть дам успокаивается, зато начинает бесноваться некоторое число неравнодушных противоположного пола.
Мелькор, покровительственно обнимая своего помощника за плечи: – Приветствую всех живущих! Мне нужно рассказать о чудесном избавлении от недуга? Самый главный недуг, это, как вы знаете, хроническое неудовлетворение действительностью. Особенно когда оно сексуальное. – Ирмо порывается его прервать, но Мелькор повелительно отстраняет младшего брата. Ирмо краснеет и прячется за Ниенной. Ниенна делает вялые попытки поплакать на оковы, но её отпугивает хищный взгляд Саурона. У Глорфиндела подёргивается щека, у Маэдроса – левая рука в поисках предмета потяжелее.
Мелькор продолжает: – Лучший способ избавиться от сексуального неудовлетворения – завести себе сексуального партнёра! В своё время именно это я и сделал!
Намо: – Может быть, ты нам покажешь?
Мелькор, протягивая руку к ремню: – Что, при всех? Ты меня приятно удивляешь.
Намо, скаля зубы: – Нет, способ лечения, если тебе не трудно.
Мелькор озаряется обаятельной улыбкой, Саурон принимается жарче к нему льнуть.
Мелькор: – Ну разумеется, давайте пройдём к столу.
Чёрный Вала берёт своего майа на руки, несёт через всю студию и укладывает на стол. Зрители беснуются за специально для такого случая установленной решёткой.
Мелькор: – Итак, доставить кому-либо сексуальное удовлетворение непросто, но можно с удовольствием попытаться.
Саурон томно изгибается на столе и блестит глазами. Ирмо принимает бордовый оттенок и нервно сглатывает. Маэдрос меряет взглядом спину Мелькора, прикидывая, долетит ли кресло.
Мелькор принимается гладить майа по всему телу: – Как вы видите, довольно легко можно сделать партнёру приятно… вот так, и так…
Из зала несутся возбуждённые вздохи и постанывания. Намо пытается отследить нарушителей тишины. Ниенна задумчиво мешает пестиком в ступе с водой.
Мелькор, продолжая поглаживать уже в голос стонущего Саурона: – …вот так, и здесь, и немного здесь… а затем можно приступать непосредственно к процессу… – Вала расстёгивает ремень и, опираясь коленом на столешницу, значительно говорит в камеру: – Не забудьте, что в случае с женщиной прелюдия должна быть более долгой! И не жалейте смазки!
Все тактично отворачиваются. Бестактность проявляют только камера и все до единого зрители, которые жадно следят за процессом. На крупных планах клеймо Ауле на оковах Мелькора зацензуривается во избежание неоплаченного рекламирования. Саурон достигает трёх бурных оргазмов, Маэдрос с бешеными глазами вертится на кресле, мечтая хотя бы приложить к заду Мелькора горячий утюг.
Намо, теряя всякую тактичность вместе с терпением: – Мне кажется, все уже всё поняли!
Мелькор, в заключение сладко расцеловав своего майа во все места: – И это далеко не всё, на что способны наши тела!
Намо красноречиво тянется к ножу для резки овощей, Мелькор и Саурон принимаются одеваться.
Ирмо, отводя от них глаза: – Продолжит тему рецептов Яванна! Поприветствуем!
Входит Яванна с большой корзиной. Мелькор и Саурон за её спиной целуются, громко постанывая.
Яванна: – Здесь уже поднималась тема злословия и неадекватного поведения, так вот, у меня есть отличный салат!
Валиэ бухает корзину на стол и принимается доставать оттуда пучки трав и крошить зелень в миску. Наконец, добавив туда черёмуху и тёртую кору дуба, Яванна обильно поливает всё уксусной кислотой и за цепь тянет к себе Мелькора.
Яванна: – Сейчас Мелькор попробует салат и несколько минут не будет злословить.
Мелькор, самонадеянно: – Ну-ну. – Яванна всовывает ему в рот ложку салата. Мелькор кашляет, высовывает язык и принимается плеваться, согнувшись в три погибели.
Яванна, удовлетворённо: – Ирмо, попробуй ты!
Ирмо робко берёт ложечку, прожёвывает и глотает. Отплевавшийся Мелькор злобно сверкает глазами, Саурон гладит его по спине.
Ирмо: – Вкус… – Тут у него садится голос, и Лориэн может только махать руками и показывать себе на рот.
Яванна, торжествующе: – Данный салат обеспечивает мгновенное исчезновение голоса, спазмы связок и ожог горла! Рекомендуется только в тяжёлых случаях! Возможен вариант с серной кислотой! Действует не только на Мелькора, но и на светлых Валар, что доказывает объективный эффект, а не банальное влияние превосходящих сил Света на имеющиеся в меньшинстве силы Тьмы!
Намо, отстраняя Яванну с ложкой, забирает у Ирмо микрофон и говорит в камеру:
– Как мы видим, Феанора вылечить не в состоянии даже такой салат. – На заднем плане идут кадры с бурной жестикуляцией Феанора, каковой, несмотря на звук «Пииииии!!!», умудряется внятно и выразительно сообщить всё, что он думает о Валар и других представителях валинорского социума. – Тем более что он дух, и салат на него всё равно не влияет. Если вы не Мелькор и у вас есть вопросы о том, как вылечить душу и тело, шлите короткое сообщение на номер «MANDOS» и выигрывайте путёвки в загробную жизнь на два лица и бесплатное приглашение для друга семьи! Лечитесь – не лечитесь, все будете у меня в Чертогах. – За спиной Намо Маэдрос самозабвенно пытается запихать салатик Яванны Саурону в штаны, за ним гоняются Мелькор и сама Яванна, первый – чтобы помочь Саурону, вторая – чтобы помочь Маэдросу. Ниенна плачет над Ирмо, Ирмо тоже вот-вот заплачет.
Намо: – До скорой встречи с нашей программой «Фэантури +» и впоследствии со мной лично.

Смена плана. На голубых пуховых подушках с золотой вышивкой в позе лотоса восседает Манвэ в ярких синих шароварах, шёлковой жилетке и алом тюрбане на распущенных золотых волосах. Видны только белки его глаз.
Манвэ, гулким голосом произносящего божественное откровение: – Завтра настанут двадцать седьмые лунные сутки. Луна в анусе, потому что опять перепутала траекторию движения, имея неприличные намерения по адресу Солнца. Анус глубокий и страшный, дисциплинарное взыскание жестокое.
С сухим щелчком трансляция обрывается.

@темы: Юмор, Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Как Саурон Морготу отдавался
Жанр: глумливый стёб над вдохновенным слэшем
Саммари: Благословенны мужи, любящие женский пол, ибо оберегают чуткие юношеские сердца от зла!..
Предупреждение: Но это всё равно слэш

Примечание: Всё очень пафосно. На самом деле сердцу автора мил этот пейринг Вдохновением послужил глупый японский мультик “Miyuki-chan in Wonderland”, совершенно к данному вопросу отношения не имеющий.
Страшные слухи ходили о Морготе в Валиноре.
– Идёт, бывало, Моргот по Утумно, – любил рассказывать Ауле по вечерам, после тяжёлого трудового дня, когда усталые Мастера кружком собирались вокруг него и внимали с открытыми ртами каждому его слову, – а та-ам!..
На «та-ам!» внимание Мастеров срабатывало, как на красный флажок, и удовлетворённый Ауле, крякнув, начинал свою скорбную повесть о деяниях опального старшего брата.
– Идёт это он по Утумно, кругом – чернота! Темнотища – глаз выколи! Идёт и хлыстиком поигрывает. А хлыстик, – Ауле с удовольствием изображал руками, – вот такенная хреновина! Идёт Моргот, идёт, владения свои, значится, обходит. Девы майарские, оголённые срамно, в оковах у него везде стонут. Везде! – восклицал Мастер прочувствованно. – На стенах, на полу, цепями прикованные! И на потолке – зеркала! Девы там отражаются, чтобы их, того, больше казалось! Идёт Моргот, а девы все стонут, кричат, пугаются! Идёт он, хлыстиком их через одну – ать, ать! Ухмыльнётся и дальше пойдёт, развратник! Идёт себе дальше, а по спаленкам богато украшенным – юноши майарские, стыдобу подушечками прикрывши, возлежат.
«Аааа!» – с ужасом и изумлением выдавали Мастера, и Ауле, насладившись произведённым эффектом, ждал вопроса.
– Мастер Ауле, – раздавалось робко, – а юноши… того… с подушечками… они Морготу зачем?
– А юноши, – назидательно говорил Вала, глядя на любопытного с хитрым прищуром, – мальчик, для того, для чего нормальным мужикам бабы нужны!
– Ка-а-ак?! – выдыхали Мастера лучше любого хора: нота в ноту.
– А вот так. Моргот у нас, мальчики, к бабам равнодушен. – Ауле осуждающе цокал языком. – Лежат у него юноши, а он их кнутиком пощёлкивает по голому заду, пощипывает да поганые им вещи нашёптывает. Срамота одна в Утумно! Благословенен Валинор, целуйте следы шагов Короля нашего небесного, не то лежать бы вам сейчас у Моргота на атласной постеле, будто бабы, и задницы ему подставлять!
С тем Ауле завершал сказ и удалялся отдыхать, а Мастера, поахав и поужасавшись, расходились.
Лишь один из них жадно внимал россказням своего учителя, и глаза его становились туманными. Уходил он прочь и, глядя на звёзды, лежал подолгу в траве, закинув руки за голову. Странно и сладко было ему, томили его неясные мечты, и, стоило забыться, являлись ему истомные видения…
…вот идёт по широким коридорам статный широкоплечий Моргот с долгою плёткой, и душно становится от того, как прекрасно лицо его – лучше лица Короля! – и тонки чуткие пальцы; и бьётся, бьётся в груди сердце, стоит заглянуть в сияющие глаза его и увидеть за спиною его широкие чёрные крылья! Вот стонут на стенах обнажённые девы, скованные цепями; ревность гложет майа, ибо на дев, не на него падает взгляд Властелина; на меня, на меня смотри, князь мира, сияющий повелитель! Пройди мимо меня, меня хлестни своей плёткой!.. Пусть мне будет больно и сладко от милости твоей, пусть такой, но – милости!.. Вот – светлые комнаты, и среди юношей в шёлковых подвязках – сам майа Артано, прикрывающий срамное место лишь вышитою подушкой. И мимо него проходит Моргот, помахивая плёткою, мимо… мимо!..
«Остановись, Владыка! Повелитель! Могучий!» – восклицает Артано и встаёт во весь рост, утопая по колени в пуховой перине; оборачивается Моргот, и взгляд его тёмен, но лик – прекрасен!..
Любовь, любовь распирает Артано! Готов бежать через море, через небо и пасть к ногам прекрасного властелина, лежать на его перине пуховой в шёлковых подвязках, молить о любви и страстно, страстно целовать его руки, рыдая от счастия!..
Но кощунственной, дерзкой, вымученною мольбою оборачиваются его стоны, когда грёзы отступают, и снова исчезают за светом Древ звёзды, и опять пора в кузницы Ауле на работу … Разве похож Ауле, младший брат Сияющего Мелькора, на то великолепное, тёмное, страстное существо, что с плёткою вышагивает по Утумно? Ах, ах!.. И влачит Артано свои жалкие ноги в душные прокопчённые мастерские…
Не стало силы терпеть у Артано – бросил всё жаркою ночью и полетел, помчался в Средиземье! Блуждал по северу, искал – и нашёл! И – всем существом замирая, тая в блаженстве, трепеща, – стукнул в тяжёлые ворота…
«Повелитель! – хотелось возопить ему. – Прими меня в свои объятия… нет, я недостоин! Позволь лицезреть тебя, позволь припасть к ногам твоим и сцеловать пыль с твоих сапог!..»
И отворились ворота, и предстал взорам его широкоплечий, прекрасный, с сияющими пьяными глазами… окружённый нежными, обнажёнными девами, обнимающими его совершенное тело и святотатственно хихикающими, – благоухающий брагою и дымом табака Моргот…
– Как!.. Повелитель!.. Король сердца моего! – воскликнул Артано и пал на колени. – Как можно… ведь не падок ты на бабий пол! Ведь я пришёл служить тебе, я!..
— Эй, мальчик, – рёк Моргот не без удивлёния и велел девам замолчать, что удалось им ввиду опьянения не без труда, – это ты к нам не по адресу… да, девочки? – Бурным хохотом и визгом среагировали девы на слова своего господина. – Не по бабьему полу – это ты к Манвику иди, а у нас тут… – и пропел Моргот святотатственным хмельным голосом, – настоящий бо-орде-ель!..
Так закрылись ворота Утумно пред лицом безутешного Артано.
И вернулся он в Валинор, и не было у Манвэ более верного и любящего слуги!..

@темы: Юмор, Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Давай поженимся!
Канон: Сильмариллион/Давай поженимся!
Жанр: стёб, юмор, слэш
Пейринг: Гортхаур/Мелькор, Манвэ/Мелькор, Феанор/Мелькор
Саммари: Передача «Давай поженимся!» в исполнении героев фэндома «Сильмариллиона»
Давай поженимся!


Студия, увешанная розовыми и голубыми сердечками. Голубых сердечек подавляющее большинство. Во главе длинного стола сидят Ирмо, Ниенна и Намо.
Ирмо, под аплодисменты зрителей поднимаясь со стула: – Здравствуйте, дорогие телезрители! Сегодня мы подбираем невесту для одного из самых завидных женихов Арды. Итак, встречайте: Вала Мелькор, по-прежнему неженатый!
Намо с презрением аплодирует, Ниенна мечтательно вздыхает, витая в облаках.
Под звуки тяжёлого металла входит Мелькор и усаживается по левую руку от Ирмо.
Мелькор, глубоким бархатным голосом: – Приветствую!
Ирмо: – Давайте посмотрим ролик о нашем замечательном женихе!
На экране разворачивается заставка: «Вала Мелькор – сейчас и всегда!» Следуют кадры различных стихийных бедствий: извержение вулкана, землетрясение, оползень, падение метеорита. Из горы возносится гигантский чёрный замок.
Мелькор, благосклонно: – Семейное гнёздышко. Сам свил!
На заставке эффектные кадры того, как Мелькор укрощает дракона, бросает палку волку и в задумчивости сидит на вершине айсберга.
Ирмо: – С Мелькором вам обеспечена полная приключений жизнь!
Намо щёлкает пультом, и на экране идут кадры заключения Мелькора в Мандос и его там пребывания.
Мелькор: – Я требую прекратить порочащие действия!
Намо со злорадной умылкой ставит ролик на паузу. На экране застывает кадр, повествующий о том, как Тулкас макал Мелькора головой в реку. Мелькор шипит.
Ирмо, не замечая разногласий братьев, вещает: – Итак, первый претендент на сердце нашего героя со своими друзьями! Встречайте – майа Гортхаур и его приспе… простите, друзья.
Входит Гортхаур в облегающих кожаных брюках и расстёгнутой шёлковой рубашке. За ним следует Тхурингветиль, ведущая Кархарота за шерсть на загривке.
Мелькор смотрит на ноги Гортхаура, временно отключившись от остальных внешних раздражителей.
Гортхаур неприязненно смотрит на экран и садится.
Ирмо: – Здравствуйте! Итак, расскажите о себе! Были ли вы в отношениях до этой передачи, чего хотите от нового союза…
Мелькор сглатывает.
Гортхаур, пожирая его взглядом: – Я считаю себя единственным претендентом на сердце Мелькора, потому что я – его верный ученик, его душа и сердце…
Намо, под нос: – То-то он такой бессердечный, что тебя в Средиземье бросил.
Гортхаур злобно косится на него и продолжает: – Я был его возлюбленным до заключения, и ждал его все эти долгие, тоскливые, одинокие годы…
Намо с лёгкой улыбочкой направляет пульт на экран. Под кадрами жаркого секса Гортхаура с тёмным эльфом, затем балрогом, затем Тхурингветиль, идут субтитры: «Второй день заключения Мелькора».
Мелькор мрачнеет.
Гортхаур, зверея: – Это подлог!
Мелькор барабанит пальцами по столу.
Тхурингветиль, нежно: – Владыка, ну ты что… неужели ты стал верить светлым?
Кархарот, возмущённо: – Ырррр!..
Мелькор, недоверчиво глядя на неё и Гортхаура, щурится и молчит.
Ирмо, торопливо: – Гортхаур, покажите свой подарок!
Гортхаур, томно: – Мел, не вставай. – Начинает лезть под стол. Слышится возня. Мелькор с выражением глубочайшего удовлетворения на лице делает какое-то движение коленом, стол вздрагивает, после гулкого удара на своё место возвращается злющий майа, потирающий челюсть и темечко.
Мелькор, сладко: – Я умею отличать подлоги, я же Отец Лжи.
Намо с непроницаемым видом обращается к Ниенне: – Я так понимаю, подарок не удался. Дорогая сестра, каково будущее этой пары, если судить по гороскопам?
Задумавшаяся Ниенна вздрагивает и обращает на Мелькора туманные глаза, которые тотчас наполняются слезами.
Ирмо, торопливо: – Ниенна советует вам быть воздержаннее в своих поступках, тогда, может быть, Папа будет более благосклонен! Гортхаур, ступайте в свою комнату, Мелькор к вам постучится… наверное.
Гортхаур вскакивает и уходит, за ним, виляя крепкой попкой, уходит Тхурингветиль. Попка в кадре крупным планом. Камера сотрясается, оператор, награждённый воспитательным подзатыльником, снова обращает объектив на ведущих.
Ирмо: – Итак, первый претендент на сердце только что освобождённого из Мандоса Мелькора покинул зал! Кто придёт за ним? Вы не поверите, но это – он! Встречайте, наш горячо любимый, прекраснейший, мудрейший из мудрых…
Мелькор, ехидно: – Я даже догадываюсь, кто это.
Ирмо: – Король Света, Манвэ Сулимо! Добро пожаловать!
В аудиторию танцующей походкой входит Манвэ в лёгкой голубой хламиде. За ним следуют Варда и Эонвэ. Вся компания усаживается напротив Мелькора.
Манвэ, наклоняясь к брату через стол: – Мелькор, а ты знаешь, что под моей хламидой ничего нет?
Мелькор, с интересом глядя в глубокий вырез: – Ошибаешься, там есть ты.
Манвэ усаживается обратно.
Ирмо: – Что ж, первый вопрос! Дорогая Варда, почему ты здесь?
Варда, сжимая руку Эонвэ: – Угадай, милый.
Манвэ пытается дотянуться до Мелькора. Мелькор прячет руки под стол. Попытки Манвэ последовать примеру Гортхаура и забраться под столешницу пресекает вопрос Намо: – Манвэ, какой подарок ты приготовил своему незабвенному брату?
Мелькор подозрительно переводит взгляд с Намо на Манвэ и обратно.
Манвэ, поднимаясь: – Мелькор, я хочу связать с тобой свою жизнь! Поэтому я предлагаю тебе соседний трон, камеру с отоплением и даже кольцо!
Король выхватывает из-под хламиды кольцо диаметром сантиметров семь.
Намо: – О-о. На какой палец?
Мелькор, мрачно: – Следующий. Я тебе уже отказывал, и…
Намо щёлкает пультом.
Под весёлую лёгкую музыку на широкой кровати Мелькор жёстко трахает визжащего Манвэ.
Варда: – Так вот кто это был!!!
Манвэ: – Так вот кто за нами подглядывал!
Эонвэ: – А ты говорил, что спишь только со мной!
Манвэ, агрессивно: – Вот с тобой я и СПАЛ!
Варда: – А говорил, что натурал!..
Эонвэ и Манвэ, хором: – Врал!..
Мелькор, со скучающим видом изучая зрителей в зале: – Я же просил, следующий.
Гортхаур, в своей комнатке наблюдающий за происходящим по телевизору: – Вот сучка! Отбивает моего Мелькора!
Тхурингветиль, почёсывая Кархарота по загривку: – Успокойся, сладкий, твою задницу он ни на что не променяет.
Гортхаур, потирая челюсть: – Аррр…
Тхурингветиль, ухмыляясь: – Мы-то знаем, о чём говорим, да, мой волчонок?
Кархарот, укладывая голову Тёному Майа на колени, довольно: – Уррр!..
Ирмо: – Так что же третий претендент? Встречайте! Принц Феанор, самая одиозная фигура нашего времени!
Мелькор, возмущённо: – А я?!
Его заглушают аплодисменты зрителей. Входит Феанор, с сажей на щеке, в штанах и сапогах, садится и бросает на соседний стул рабочий фартук.
Феанор, добродушно улыбаясь: – Привет!
Мелькор, с сомнением посматривая на его мускулистый торс: – Привет.
Ирмо: – Здравствуй, Феанаро! Чего же ты ищешь от этого союза?
Феанор, рассудительно: – Дело в том, что от меня ушла жена…
Мелькор, заинтригованно: – Застукала с мальчиком?
Феанор: – С семерыми.
Мелькор, восхищённо: – Хотел бы я это видеть!
Феанор, спокойно: – Увидишь, я же хочу на тебе жениться.
Мелькор, переглатывая: – И… как это было, с мальчиками?
Феанор: – Мы играли в лошадку, а тут заходит моя жена и говорит, что я, мол, ей совсем внимания не уделяю, она уже и забыла, что у неё муж есть, всем жёнам танцы и наряды, а ей только сопливые мальчишки…
Мелькор, расцветая: – Так они и с ней?..
Феанор, заправляя за ухо лохматую прядь, выбившуюся из-под ремешка: – Ну, понимаешь, они же ещё совсем дети, им и с мамой побыть хочется…
Мелькор, с горящими глазами привставая со стула: – Так они ещё и твои дети?
Феанор: – Да, конечно. – С улыбкой смотрит на Мелькора: – И если ты найдёшь с ними общий язык, я постараюсь добиться для тебя амнистии.
Намо, в предвкушении: – А сейчас твой подарок, Феанор.
Феанор, поднимаясь: – Да, действительно, я думаю, пора. Дети, выйдите поприветствовать Мелькора.
В студию вбегает семеро мальчишек. Самые младшие, близняшки лет трёх, идут, взявшись за руки. Маэдрос останавливается около отца, остальные шестеро налетают на Мелькора и облепляют его со всех сторон.
Карантир, карабкаясь к Мелькору на плечо: – Пап, а он правда наша новая мама?
Келегорм, восторженно: – Привет! Ты умеешь готовить варенье из ягод?
Амрос рассеянно пытается пожевать палец Валы.
Феанор, любовно обнимая за плечи Маэдроса: – Кажется, ты им нравишься.
Мелькор, ошалело пытаясь отцепить от себя Куруфина, который сосредоточенно исследует следы оков на его запястьях: – Феанаро, я несколько неправильно тебя понял…
Феанор, настороженно: – В каком смысле?
Мелькор, сквозь зубы: – Я думал, ты не родительские чувства имеешь в виду!
Феанор, мрачнея, с опасными нотками в голосе: – Да-а?..
По экрану бегут кадры совращения Мелькором малолетних тёмных эльфов. Феанор бросает на провокационное видео быстрый взгляд и коротко командует: – Мальчики, назад.
Дети тотчас бросают Мелькора и скрываются за папиной спиной.
Намо, злорадно: – Мелькор, ну что ты встал? Жить совсем надоело?
Комнатка Манвэ.
Эонвэ, визгливо: – Я требую развода!
Манвэ: – Чьего?!
Эонвэ, глядя то на него, то на Варду: – Твоего… и твоего! Вашего!!!
Варда, сидящая на диване и утомлённо массирующая виски: – Заткнитесь, извращенцы.
Извращенцы собираются продолжить скандал, но их останавливают громкие удары в студии, от которых сотрясается пол. Манвэ кидается к телевизору.
Тулкас и Оромэ под руки пытаются вытащить из студии Феанора, подвергаясь атаке всех его детей. Разъярённый Феанор держит за горло хрипящего Мелькора и рычит. Наконец, при помощи Ауле Мелькора кое-как удаётся вызволить и, помятого и с кровоподтёками на шее, вернуть на место. Феанора всё-таки выносят, все дети уходят следом, показывая Мелькору кто язык, а кто неприличный жест – в зависимости от возраста.
Ирмо: – Мелькор, ты познакомился с тремя претендентами на твоё сердце, получил подарки…
Намо, холодно: – Цени это.
Тяжело дышащий Мелькор, зло: – Счаз-з.
Намо, наставительно: – Зря. Вот Феанор, например, подарил тебе жизнь. Правда, не совсем добровольно.
Мелькор рычит.
Ирмо: – Настало время тебе выбрать того, кто составит твоё счастье хотя бы на несколько ночей! Отправляйся к комнатам…
Намо: – И советую тебе делать это быстрее, потому что дверь третьей комнаты хотя и заперта снаружи, но долго не продержится.
Мелькор, поднимаясь: – Угу. Всем спасибо, до свидания. – Уходит.
Намо и Ирмо выходят из-за стола, оставив Ниенну грезить.
Ирмо: – Кого же выберет Мелькор?
Намо: – Как именно он ошибётся в этот раз?
Ирмо: – И что ему за это будет?
Отворяется дверь, выходит Мелькор, раздражённо возводя глаза к потолку. Вслед за ним из коридорчика вываливаются Манвэ и Гортхаур, остервенело тузящие друг друга. Бок о бок выходят покрасневший Эонвэ и игриво стреляющая глазками Тхурингветиль, затем – усталая Варда и с интересом косящийся на её бедро Кархарот. Слышится треск ломаемого дерева.
Мелькор, проходя мимо Фэантури: – Я уезжаю. Домой. В Ангбанд.
Гортхаур, ревниво: – Между прочим, Ангбанд тебе построил я!
Манвэ: – А я не давал тебе скучать в Мандосе!
Гортхаур, вцепляясь в Манвэ с новыми силами: – Ах не давал скучать?!
Мелькор выходит. Зрители бурно аплодируют, свистят и болеют кто за кого.
Ирмо: – В связи с тем, что дверь в комнату Феанора уже висит на одной петле, мы вынуждены экстренно заканчивать передачу по техническим причинам! Спасибо за внимание и до скорой встречи!
Намо: – В Мандосе.
С последним стоном поверженной двери вещание прекращается.

@темы: Юмор, Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Проклятие Ар-Фаразона
Жанр: драббл, слэш
Пейринг: Ар-Фаразон/Саурон
Саммари: Не человеку порабощать духов.

Ар-Фаразон думал, что знал, на что идёт, беря в плен бесстыдного красавца-колдуна. Прислужник божества – как же! Видали мы таких…
Эльфы, нахальные бессмертные твари, говорили, что лучше бы сжечь пленника на костре, что хоть тогда он станет на время бессилен, что он слуга Моргота, и в бой выходил из пламени огненных духов, окружённый громадными чёрными волками, что он зверем шляется вокруг замка по ночам, выведывая и разнюхивая, слушая, что говорят.
Ар-Фаразон велел изгнать из королевства эльфов: началась паника, люди боялись выходить из дома по ночам и говорили вполголоса, надеясь, что их слова не дойдут до прислужника Тьмы.
Саурон белозубо смеялся на обвинения в оборотничестве.
– Хочешь, – горячо прошептал он, склонившись к уху Ар-Фаразона, – проверить, есть ли у меня хвост?
И король с дрожью почувствовал, как в нём впервые за много лет пробуждается неуёмная, дерзкая мужская сила, будто бы он снова вернулся в юность.
А колдун продолжал улыбаться, вскидывая жгучие глаза, и Фаразону было неуютно и сладко.
Когда Саурон спал в его постели, человек смотрел на его совершенное тело и видел своих мыслях, как это сладострастное чудовище выходит из демонического огня, оскаленное, окружённое неуязвимыми поджарыми зверями. Эльфы были правы, теперь понимал он, но понимал также, что из этой ловушки нет выхода, и что его малодушная страсть приведёт к гибели всех, кого он посмеет вести за собой.
Но не было возврата с пути Тьмы и огня, и Ар-Фаразон отдался безумию, чувствуя, что оно приведёт его к смерти.
Теперь он точно знал лишь одно: безмерна человеческая наглость, но против божественной силы не выстоять даже ей.

@темы: Гортхаур, Слэш, Фанфики

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Мысли не горят
Жанр: слэш, романтика, ангст
Пейринг: Намо/Мелькор
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: Strong AU, смерть Валар.

Мелькор вошёл в отворившиеся Чертоги Мандоса и скептически уставился на брата.
– Добро пожаловать, Старший, – тепло улыбнулся Намо. Чёрный Вала прошёл через длинный гулкий холл, поднялся по двенадцати чёрным ступеням и небрежно присел на левый подлокотник трона. Судия поднял руку и провёл пальцами по прохладному шёлку чёрной хламиды.
– Почему я? – спросил Мелькор, глядя на холл и стараясь не вспоминать, как он стоял когда-то там, внизу, и по его скованным рукам на ледяной пол текла кровь, а его суть раздирала мучительная боль, злоба и отчаяние. Тогда три эпохи казались такими длинными…
– Кого ещё мне позвать на последний Совет, как не старшего нашего брата? – иронически усмехнулся Намо. Улыбка стёрлась с его губ; понизив голос, Вала тихо добавил: – Они все от Света, и лишь мы живём во Тьме. Когда мир погрузится в сияние Первозданного Огня, я хочу держать в своей руке твою руку. Пусть они думают, что я собираюсь сказать Врагу последнее напутствие, предупредить его будущие злодеяния… пусть думают, что хотят, – закончил он.
– Пусть думают, – согласился Мелькор и ласкающе провёл своей ладонью по его. Намо крепко сжал руку брата, и Чёрный Вала в кои-то веки не стал сопротивляться.
– Песня уже звучит, – прошептал Мандос, в его голосе и музыке его сути слышалась паника, он не хотел умирать и страшился неизвестности и неизбежности, он так привык рассчитывать всё наперёд… – Нижние уровни Арды сгорают… люди, гномы… всё, всё… скоро и мы…
Бросив его руку, Мелькор наклонился и, прижав его к спинке трона, бесстыдно поцеловал, заставляя замолчать. Он не собирался тратить время на слова. Тёмный Вала привык жить одним мигом. Отчасти потому, что зачастую только один миг в его распоряжении и оставался.
Песня крепла, Эру избавлялся от надоевших мыслей. Как и всякому творцу, ему редко нравилось то, что он создал. Очередное создание оказалось бессмысленным и некрасивым. Войны, ложь, коварство, – разве этого он хотел, разве об этом говорил он Манвэ, прося, вопияя к его разуму, дабы Сын вернул Арде былую красоту? Нет, нет… всё прочь, всё долой, начнём же с чистого листа!
Мандос рушился, Первозданный Огонь, море золотистой лавы, пожирал всё, расплавляя, стирая. Намо отшвырнуло назад вместе с троном, Мелькор по вращающемуся в потоке огня пьедесталу трона съехал в Огонь по колени. Ему было страшно увидеть себя безногим, уничтоженным лишь частично; вытянувшись на чёрном камне, не рискуя шевелиться, он ударил в Намо огромным зарядом энергии, которого хватило бы на то, чтобы развоплотить и оглушить троих Фэантури. Пусть Намо хотя бы не почувствует всего ужаса… ни сам, ни через брата и сестру, с которыми он единая мелодия.
Пламя пожирало его. Боли не было, только страх от вида колыхающегося моря. Мелькор радовался, что из глубин Мандоса не услышит Манвэ. Близнец ещё не знал, что Огонь близко. Огонь не чувствовал никто, кроме него и Намо. А Манвэ не услышит его. И хорошо. Пусть тот, кто был первым создан, и уйдёт первым…
В полном беззвучии умирающей мысли Пламя поднималось выше. Велик был соблазн закрыть глаза и не смотреть, как оно медленно поглощает грудную клетку и приближается к лицу, но Мелькор смотрел. Вероятно, это последний конец мира, который доведётся увидеть. Надо досмотреть до конца…
…надо принять свою смерть с достоинством. А дальше – дальше можно будет не думать уже ни о чём.
Пьедестал снова перевернулся, и Чёрный Вала ушёл в Пламя целиком, не успев поразмыслить о том, что станет, когда погрузится и голова.

***

В тысяча девятьсот восьмидесятых годах от дня рождения странного Сына Господня, чей путь был так краток и тернист, Мелькор сидел на диване рядом с Намо и старался не пожирать его глазами, а потому взгляд Тёмного блуждал по всей комнате, совмещённой со студией. Намо улыбался.
– Мелькор, – наконец сказал он, – мы встретились и у нас есть тела. Чего ты ещё хочешь?
Мелькор не ответил, его взор чертил пламенные дуги по орнаменту ковра.
Намо перегнулся через него, чтобы взять с низкого журнального столика засахаренный кусочек ананаса, и даже поводил сладостью у брата перед носом, в надежде, что он соблазнится и можно будет как-нибудь начать… скажем так, беседу, но Старший настолько погрузился в свои размышления, что есть ананас пришлось без его помощи.
– Наконец, – проговорил Намо, думая, за чем бы ещё потянуться, чтобы Мелькор уже обратил на него внимание, – мы предоставлены друг другу. Представь себе только, мы здесь совершенно одни, без надзора Эру…
Тёмный помрачнел.
– Быть может, здесь нам не стоит иметь ничего общего, – бросил он, порываясь встать. – Здесь или там, я по-прежнему Чёрный Вала.
– А я по-прежнему самое жестокое и хитрое существо в Арде, – промурлыкал Мандос, хладнокровно удержав его за локоть. – Почему ты пытаешься сбежать, если даже табурет в соседней комнате чувствует, как ты меня хочешь?
– Вообще-то, – глухо напомнил Мелькор, – я тебя убил.
– Когда? – нахмурился Намо.
– Тогда, в сиянии Первозданного Огня, чтобы…
– Чтобы что? – вцепился Судия в осёкшегося брата. – Я ничего не помню…мне рассказывали ужасы о том, как мешанина тел погружалась в огонь, как наши братья и сёстры карабкались друг по другу, они до сих пор не могут забыть, а я не могу вспомнить… так это ты лишил меня памяти?
– Мне показалось, тебе не захочется это видеть, – ядовито отозвался Мелькор.
Несколько секунд Намо поражённо смотрел ему в лицо (глаз Старший так и не поднял), потом взял с тумбы сигареты и закурил. Тёмный косился на его музыкальные пальцы и маялся ожиданием, не зная, что брат ему скажет.
Мандос сглотнул и тихим, чуть дрожащим голосом произнёс:
– Знаешь, Мел… – Он хотел сказать много слов, хотел воскликнуть, что никто бы не поступил так, что если бы он не верил, что Тёмные способны любить, то после такого поверил бы, что… много чего хотел сказать, но мысли не складывались в слова, а перед внутренним взором стояло испуганное лицо Мелькора и чёрный потолок Чертогов с отблесками Огня, а потом – забытье, такое мягкое, такое покойное… будто он плыл в Предвечном Океане, не заботясь больше ни о чём.
– А что видел ты? – спросил он.
– Пламя, – пожал плечами Мелькор и всё-таки посмотрел на него. – Предвечное пламя, из которого вышли мы все. В начале я ещё успел его застать, оно ушло и оставило всех нас… вы тогда ещё ничего не соображали.
– Тебе было страшно? – Намо медленно провёл ладонью по его руке и переплёл свои пальцы с его.
– Не знаю.
Намо обнял брата, прижался лбом к его виску, длинные серебристые волосы упали Мелькору на спину и на грудь. Им наконец было дано ощущать тепло друг друга, всю силу прикосновений, всю страсть поцелуя, и Намо собирался этим воспользоваться в ближайшие две минуты.
– Спасибо, брат, – низко проговорил он на ухо Старшему. – Никто не сделал бы этого для меня.
– Даже Отец не сделал, – горько улыбнулся Мелькор. – Теперь у него другие, лучшие дети… даже Манвэ забыл… как он мог забыть послушного Манвэ?
– Мне кажется, послушный Манвэ ничуть этим не огорчён. – Намо потянулся за пультом и выключил телевизор, где шла прямая трансляция рок-концерта послушного Манвэ с послушным Ирмо и некоторыми другими послушными Валар. – Так почему должны огорчаться непослушные вроде нас с тобой? Нам ведь оставили жизнь… и даже возможность быть вместе. Помнишь, тогда, в Мандосе, ты так об этом мечтал?
– Всегда испытывал странное чувство, когда сбывались мои мечты.
– Это преходяще, – ухмыльнулся Намо и опрокинул его на диван. Шёлковый халат соскользнул с его плеч, и у Мелькора не хватило силы воли устремить взоры хотя бы к потолочному рельефу. – А теперь скажи мне, дорогой брат, что ты чувствуешь? Я, право, ещё не успел поверить своему счастью…
– Что я чувствую? Словами не передать… – хмыкнул Мелькор и поцеловал брата. Намо погрузил пальцы в его растрёпанную платиновую гриву и с наслаждением предался тому, что люди называли пороком.
Честное слово, до людей ему, как и прежде, совершенно не было дела. Он восторженно радовался тому, что мысли не покидают мир навсегда.
Когда-нибудь они обязательно возвращаются. И, дай Эру, не один раз.

@темы: Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Один разговор о любви
Жанр: лирический слэш
Пейринг: Намо/Мелькор, Мелькор/Гортхаур
Рейтинг: PG-13
Примечание: грустная лирическая зарисовка
Предупреждение: Милый, грустный, добрый, ответственный Намо и раздолбайский Мелькор, поэтому даже для меня ООС
Посвящение: первому разговору в асе с Алькварель Всю ночь под впечатлением во сне что-то виделось, а наутро явился глюк

Мандос был грустен и ждал. Ждал почти без надежды. Трёхдневный срок истекал через час.
Ну конечно. Он не придёт. Сущий бред ждать и наде…
– Привет!
Крылатая тень налетела на него бесшумно и неожиданно, как всегда. Если бы Намо умел ругаться, он бы покрыл брата такими ругательствами, что даже эта бесстыжая физиономия засияла бы нежным стыдливым румянцем!..
Мечты, мечты…
– Намо… я задержался, извини. Думал, опоздаю.
Что для Валы три дня? Миг… но иные мгновения кажутся слишком долгими.
В паузу между словами пришёлся ласковый поцелуй в шею. Если Ирмо увидит когда-нибудь – отвесит пощёчину за позорные отношения и совсем перестанет поддерживать разговоры. Но Судия-то знает – это всё ничего не значит. Мелькор так… здоровается.
Здоровается. Просто здоровается.
Убеждать себя в том, что нежности Мелькора – просто приветствие, Намо продолжал, пока брат не уселся перед ним на камень, подтянув колени к груди, и, уже бескрылый, не посмотрел на него весело и заинтересованно.
– Как дела, братишка?
Мандоса всегда забавляло, что его брат-шалопай, чья судьба от Мандоса немало зависела, обращался с ним так свободно и дружелюбно. Даже после всего, что было. Мелькор часто приносил другим зло, но зла от других не помнил.
Правда, как выяснил потом Намо, истина сия была применима только к нему самому. Манвэ Мелькор всё припомнил, и не последний раз. И всем остальным припомнил. А его почему-то пропустил.
– Ничего. Как обычно. Что может измениться в Валиноре? – Намо подобрал полы хламиды и осторожно присел на край камня рядом с Мелькором. – А ты?
– Я? – Мелькор расхохотался. – Так себе. С Сауроном поругался, с Сауроном помирился… и, кажется, с утра поругался снова. Вечером помирюсь. – Глаза Тёмного похабно блеснули. – И ка-ак помирюсь!
– Развратник, – констатировал Намо с сожалением. – Распутник.
– Э! – возмутился Мелькор. – Я ж его люблю! Одного любить можно! Или нельзя? Что, Манвэ опять новый закон двигает? Уже никого нельзя любить? И сколько лет за нарушение дают?
– Не глумись.
– Кто сказал, что я глумлюсь? – Мелькор мрачно посмотрел на брата, на тонкий профиль и трепещущие чёрные ресницы, слишком яркие на фоне серебристо-белой кожи. – Разве за что-то, кроме любви, у нас наказывают? Вспомни Феанора… кто его проклял всего лишь за любовь к семье?
– То есть вопрос нелюбви к собственным братьям, кровь которых он пролил, ты вообще не рассматриваешь? – разозлился Намо. Феанор его раздражал, потому что Мелькор при всяком удобном случае привязывался к брату с рассуждениями «ни за что осудили мужика!», и говорил о преступнике-нольдо куда чаще, чем о самом Намо.
– Да, подумаешь, тэлери! Как будто они вам хоть сколько-то нужны! – отмахнулся Тёмный Вала легкомысленно и тягуче посмотрел на брата. – Скажи честно, вы на меня скоро нападёте?
– Ты же обещал не спрашивать.
– Обещал. – Мелькор горько улыбнулся. – Всего лишь хочу узнать, долго ли ещё удастся побыть счастливым. Сколько до последней битвы? Сколько раз я ещё встречу утро в объятиях моего майа без необходимости думать, что вечером нас обоих уже не будет в Арде?..
– Ты хоть понимаешь, как мне больно слышать твои слова? – глухо спросил Мандос.
– А ты понимаешь, каково так жить?
Намо смотрел себе под ноги, спрятав в широкие рукава дрожащие руки. Мелькор вздохнул, спустил с камня одну ногу. В простых чёрных штанах и небрежно, не на все пуговицы застёгнутой рубашке он казался изящнее и моложе своего брата.
– Понимаю.
Мелькор хмыкнул.
– Понимаю, – настаивал Намо. – Понимаю. Я… я же плету судьбы. Я всем в Арде распоряжаюсь. От травинки до разговоров Манвэ с отцом. Я…
– Манвэ правда с папой разговаривает? – поинтересовался Мелькор живо.
– Нет. Ему кажется.
– Я ему говорил, он псих! – обрадовался Чёрный Вала. – Папа ему в жизни бы такого бреда не сказал!
Намо тяжело вздохнул.
– Мелькор… я хотел сказать… послушай меня, пожалуйста…
– Извини, братишка, я совсем забыл, я же ненадолго… мне кое-что надо закончить, ну и… ты понимаешь. Пока. Надеюсь, ещё увидимся на свободе!
Он всегда улетал быстро, не давая возможности попрощаться.
Мандос подпёр голову ладонью и задумчиво воззрился в пространство. Фиолетовые глаза подёрнулись дымкой болезненной старой мечты.
Травы шелестели у его ног.
Три эпохи ругани в тихих обычно Чертогах пролетели слишком быстро.
Один, всегда один. Нерешительный, мягкий, слишком чуткий – строгий, замкнутый, молчаливый. Намо, Судия. Братишка… Брат, которому даже Манвэ улыбается по-собачьи, заискивающе. Чтобы не сделал неприятности. Чтобы не переплёл неверно нити.
Правильные мальчики всегда влюбляются в шалопаев.
Ему хотелось сорваться за Мелькором в синее небо. Хотелось в Эндорэ, где бывает мелкая холодная морось – его любимая погода. Хотелось уйти за освобождённым братом в его чёрный Ангбанд. Ссориться с заносчивым Сауроном и не чувствовать, что однажды всё кончится. Что однажды Арда избавится от неправильного, искажённого, но такого притягательного зла…
Много времени прошло, но он так и не сказал. И не скажет. Потому что…
…всё равно ничего не получится. Незачем зря тяготить другого своими чувствами.
Был у них один разговор о любви.
Тяжёлый, злой, опасный разговор. И Мелькор сказал, бешено искрящимися серебристыми глазами глядя на него из темноты замурованного грубой решёткой работы Ауле и его майар чертога:
– Кто мои братья, чтобы я их любил?! Я буду любить того, кого захочу! По крайней мере, за него я согласен понести наказание – потому что люблю на самом деле!
И Мандос больше не заговаривал о любви. Лишь позволял целовать себя при встрече. Потому что для Мелькора ничего не значили эти поцелуи. Он всего лишь здоровался…
У них будет ещё несколько разговоров. Каждый год на этом самом месте. От трёх дней до двух минут свободного общения на любые темы. А потом…
…я скажу, что так решил Манвэ, но решать буду я. Так скажет папа. Так будет нужно. Что бы ни казалось Королю, всё уже предрешено.
Арда избавится от зла.
О чём я думаю… это всего лишь приветствие. У каждого своя жизнь. Мир станет чище.
– Опять целовался с Мандосом?! После того, как он тебя три эпохи за решёткой парил?! Вот сволочь, Мел! Прекрати к нему таскаться!
– Но ведь люблю я только тебя, – нежно улыбнулся Мелькор, привлекая к себе за талию бушующего Гортхаура. – Глазищи-то, глазищи от ревности горят… остынь, я у него, может, вражьи планы вызнаю?
– Ты вызнаешь! – кипятился майа, пихая его в грудь. Ревность и ярость уже мешались с блаженством, и от того сопротивление объятиям Валы только возрастало. Игра в ревность доставляла обоим огромное удовольствие. – Ты там вызнаешь! Клянёшься в вечной любви, а потом изменяешь!
– Я не изменял, хочешь, у Мандоса спроси.
– Все вы, все вы, Валар, заодно, играете нами как хотите! Как тресну!..
– Рискни здоровьем, майа!..
Полетели тарелки, когда извивающийся Саурон рухнул на стол спиной, с рычанием позволяя Мелькору клыками рвать на себе рубашку.
– Уйди от меня, уйди! – твердил он и грязно ругался, прижимая к себе голову Валы, путаясь пальцами в серебристых волосах. – Видеть тебя не хочу! Не хочу-у…
Мелькор ухмылялся и продолжал своё дело.
Судя по братишкиной грусти, мало им таких лет осталось. Сущие капли счастья… сладкие остатки. Будет что вспомнить, если будет кому вспоминать.
Мандос принял своего повелителя в чёрную холодную бездну. Проходя по родным коридорам, Намо на миг коснулся пальцами грубо сделанной решётки, развороченной вот уже несколько эпох как.
После тебя останутся лишь руины, брат мой. Зарастут травой и постепенно уйдут в землю. Сотрутся твои следы. Тень твоего майа, блуждая, покроет меня проклятьями, ибо и там вы не соединитесь. Лишь решётка покинутого чертога, где ты три эпохи гремел цепями, будет напоминать мне…
Искры в твоих глазах и тяжёлый разговор о любви, силы которой я так и не узнал на себе.

@темы: Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

Автор:  Гейфилд
Название: Кабачковые оладьи
Жанр: слэш, юмор, флафф
Пейринг: Мелькор/Гортхаур
Рейтинг: PG-13
Саммари: Как накормить привередливого Валу вкусной и, главное, здоровой пищей.
Размещено с разрешения автора.

– Мелько, ну съешь. Это очень вкусно, уверяю тебя. Ну, смотри, я же ем!
Гортхаур отломил от вкусной, питательной и, главное, полезной оладьи большой кусок, сунул в рот и с аппетитом прожевал, всем своим видом демонстрируя, как ему хорошо и приятно.
Мелькор смотрел на него суженными глазами, очень внимательно, будто ожидал, что его ученик сейчас в страшных судорогах свалится со стула и развоплотится от острого пищевого отравления. Ничего подобного, однако, не случилось, но пробовать свою вкусную, питательную и полезную оладью Вала не поспешил, напротив, насупился ещё больше.
– Ну смотри, Мел! – Майа повертел на вилке ещё один кусок, поменьше. – Это на самом деле съедобно!
– Нет.
– Я старался!
– Может быть, – уклончиво согласился Мелькор, но есть не стал и даже к вилке не притронулся.
– Съешь, ну пожалуйста!
– Ни за что.
– Мел, это полезно для здоровья!..
– Вот и раскрылся твой преступный замысел, – тоном полководца, получившего удар в спину от верного товарища, проговорил Тёмный Вала. – Ничто полезное не проникнет в мой рот!..
– Мел, тебе надо!
– Мне надо?! Да ничего подобного!
– Мел, ты должен это съесть!
– Ничего подобного, в Айнулиндалэ о кабачковых оладьях не было ни слова.
– Мел, это вкусно, правда-правда, я же могу это есть!
– Вдруг ты и гвозди можешь есть, откуда я знаю? Лично я забочусь о своём желудке.
– Вот поэтому ты и должен съесть мои кабачковые оладьи! – восторжествовал Гортхаур. – Это полезно для твоего желудка!
– С моим желудком и так всё в порядке! – возмутился Мелькор.
– Ага, как же! – саркастически передразнил майа. – Сначала всё в порядке, а потом «Гор, посиди со мной, мне плохо!».
– Ничего подобного… – забурчал Тёмный Вала, супясь того сильнее, и вообще отодвинулся от стола, выказывая нежелание иметь хоть что-нибудь общее с полезным блюдом.
– Мелькор, ну пожалуйста, ну съешь, – мгновенно сменил тон Гортхаур. – Смотри, какие они вкусненькие, с золотистой хрустящей корочкой, я тебе даже сметанкой полил, мм, как вкусно, как красиво, даже Манвик бы съел, да кто ему такие приготовит!
Глаза Мелькора зажглись кровожадным огнём.
– Как ты думаешь, если намазать содержимое тарелки на морду моему бесценному братцу, ему это пойдёт на пользу?..
– Миропорядку это на пользу точно не пойдёт, – вздохнул Гор и подумал: «В могилу ты меня сгонишь своими капризами». – По такому идиотскому поводу войны ещё не случалось.
Судя по выражению лица, Мелькор в красках представлял физиономию Манвэ, украшенную кулинарным шедевром Гора.
– Мелькор, ну пожалуйста, ну кусочек! – бросился в атаку Гор. Обойдя стол, он обнял Валу за плечи, сам отковыряв от оладьи маленький кусочек и насадив его на зубчики вилки, майа принялся водить им у носа Валы, будто это могло спровоцировать капризулю на всплеск аппетита, как домашнюю лягушку, перед мордочкой которой надо водить палочку с кусочком пищи, изображая таким образом полёт насекомого.

Мелькор упрямо сжимал губы и отворачивался.
– Сам ешь свою полезную еду! – рыкнул он раздражённо, но тут Гор поцеловал его в ухо, потом в шею, потом в висок, а потом, наконец, в губы. Последнее Мелькор очень одобрил и даже соизволил ответить на поцелуй.
– Съешь, – упрямо затянул Гортхаур, едва поцелуй завершился.
– Нет, – упёрся Мелькор.
– У тебя улучшится пищеварение!
– Я Вала! У меня не бывает проблем со здоровьем!
– В таком случае, тебя можно кормить и гвоздями!
– Только если гвозди не относятся к разряду здоровой пищи!
– Мелькор, тебе очень надо это съесть! – Не возобнови майа свои уговоры, Мелькор продолжал бы молчать и дуться хоть до завтрашнего вечера. Впрочем, разговорить его сразу тоже не удалось. Но Гор и не такое проходил.
– Любимый мой, хороший, мудрый, красивый, замечательный, скушай кусочек, это же я специально для тебя готовил, старался, думал, тебе понравится, я туда всё самое вкусное положил… – зашёл он с другого боку. Мелькор снова отвернулся.
– Надо было не класть в самое вкусное кабачок. Фу, гадость.
Если бы Гортхаур так просто сдавался – не был бы Тёмным Майа. Не штурмом так измором, но крепости он брал не раз. Правда, сложнее, чем с Мелькором, ещё ни разу не было.
– Давай меняться – ты оладушку съешь, а я тебе… – остальное он прошептал на ухо, и Вала заинтересованно на него посмотрел:
– Что, правда?
– Конечно! – бодро заверил Гор.
– Ты меня обманываешь, – скис Тёмный Повелитель и повесил нос. – Я, что, такой наивный, что меня можно обманывать? И заставлять есть всякую гадость в обмен на то, что ты всё равно не сделаешь? Или сделаешь так, что мне станет стыдно за то, что я тебя принудил? Ну уж нет, забирай свою оладью, и есть я её не буду.
Гор скрипнул зубами. Терпение скоропостижно заканчивалось.
– Мел, пожалуйста. Ты же не хочешь со мной ссориться.
– По-моему, это ты не хочешь со мной ссориться, – огрызнулся Мелькор с ядом в голосе, и Гор, швырнув вилку на тарелку, вышел из кухни.
Вала грустно посмотрел на оладью, поковырял в ней вилкой и вздохнул. Ссориться он в общем-то не хотел, если совсем уж честно, выглядело полезное блюдо не так плохо… но доупираться до конца было делом принципа, а в делах принципа его часто заносило, так что получалось не совсем то, чего он хотел. Проуговаривай Гор на полминуты дольше – наверняка бы скормил властелину несчастную оладью... но терпение у Гора всегда кончалось на полминуты раньше.
Погружённый в печальные размышления о том, как теперь помириться с любимым, Мелькор не заметил возвращения Гора. Тарелка сорвалась со стола и полетела куда-то. Вала рассеянно повернулся ей вслед и обнаружил Гора, сбрасывающего оладью в мусорное ведро.
– И правда же гадость! – с чувством сказал Гор и захлопнул крышку ведра. – Больше не буду ничего такого готовить. Прости.
– И ты меня прости, – вздохнул Мелькор и обнял подошедшего майа за талию, уткнувшись носом ему в живот. – Ты так старался, а я…
Гор ласково погладил Валу по голове.
– Вот ещё. В следующий раз будут нормальные оладьи. Обещаю…
– Их я могу есть в неограниченном количестве! – расцвёл Мелькор и, продолжая гладить его, Гор подумал, что Валар – очень странные существа. Взять Мелькора – сию секунду вам расскажет устройство Вселенной, а как крем попадает в пирожные, для него загадка. Вот вам и все тайны мира…
И, соблазнившись любимой своей тайной, Гор наклонился и снова поцеловал Валу в губы.

***

– Изумительно вкусно! – восклицал Тёмный Повелитель, уплетая за обе щёки. Гор доброжелательно смотрел, как он ест. – Это просто потрясающе! Никакой больше полезной пищи!..
Мелькор не подозревал, что в тесте для оладий много полезных кабачков, натёртых на мелкой тёрке, витаминной зелени и стимулирующих кроветворение приправ. Впрочем, блюдо получилось действительно вкусное.
А главное, его полезность совершенно не бросалась в глаза.

@темы: Юмор, Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Крошка Капризуля Хоч]

коллаж к мелгору Рины Ли "Мой темный преподаватель"

@темы: Фанарт, Гортхаур, Слэш, Мелькор

---

[Red_Sonja]

Уважаемые сообщники! Не можете ли подсказать, где можно скачать ЧКА-шное изложение "Лейтиан"? На сайте Васильевой указано, что текст находится в работе. Нет ли других мест?

@темы: Ссылки

---

Ещё один фик

[Red_Sonja]

Поскольку состояние Дайрей не позволяет выкладывать картинки, решила порадовать уважаемых сообщников ещё одной порцией своего литературного творчества)))

Название: An Understanding.
Фэндом: Сильмариллион.
Герои: Саурон/Финрод, Амариэ, Мелькор на заднем плане.
Жанр: AU, гибрид ангста с романсом; ООС носит тотальный характер)))
Рейтинг: RG-13.
Дисклэймер: Финрод и Саурон принадлежат друг другу, права на них, всех остальных героев и вселенную - глубоко уважаемому Профессору Толкиену. Если паче чаяния отыщется существо из какой-нибудь другой вселенной - оно тоже принадлежит своему создателю.
Благодарности: Ash-kha, замечательные фики которой вдохновили меня на собственное творчество, моим ПЧ, которые мужественно дожидались, когда же я наконец допишу, читали и комментировали (а кое-где и помогали!), а также двум киевским художницам по БЖД, без дискуссии с которыми эта вещь никогда не была бы написана.
Предупреждение: это яойный фанфик! Автор категорически не приемлет версию о любви Финрода и Амариэ, и последняя до конца рассказа не доживёт. Если кому-то такой подход не нравится, но он всё равно читает - будет сам себе злобный Моргот. Комментарии в виде истеричных воплей типа "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!..", пожалуйста, оставляйте при себе, и не говорите, что вас не предупреждали. Также встречаются неуважительные выпады в адрес Арафинвэ.


An Understanding

1.
- По-моему, хорошо, - задумчиво произнесла золотоволосая ваниэ, глядя на своё отражение в зеркале. Платье цвета утренней зари, расшитое серебром и розовыми топазами, красиво облегало её грудь, оставляя руки обнажёнными, а от талии ниспадало пышными складками широкой юбки. – Да, очень хорошо.
- Ты прекрасна… как и всегда, - тихо произнёс голос за её спиной. Дева в испуге обернулась, но в следующий миг на её лице засияла радостная улыбка.
- Инголдо, это ты! Валар святые, как ты меня напугал!.. Тебе правда нравится?
Она шагнула к стоящему у двери эльфу в серо-зелёном костюме, протягивая руки для объятия, но Финрод отступил на шаг, выставив перед собой ладонь.
- Не надо, прошу тебя…
- Инголдо? – Амариэ воззрилась на него с удивлением, гораздо более искренним, чем улыбка. – Что случилось? На тебе лица нет… Что…
- Я виделся с amil. Сегодня. Она рассказала мне… про тебя и короля Арафинвэ. Это правда?
- Что… что она тебе рассказала? – в синих глазах эльфийки заплескался откровенный ужас.
- Амариэ, - Финрод тяжело вздохнул, - пожалуйста, не пытайся меня обмануть. Я не забыл, что ты – дочь короля Ингве, ровесница моего отца. Amil сказала, что когда-то Арафинвэ сватался к тебе, но Король Финвэ не дал согласия на этот брак. Отцу пришлось жениться на Эарвен, но он не отказался от любви к тебе. Чтобы соединиться с тобой, он настоял на нашем обручении... Я и раньше слышал это, просто не хотел верить – потому что полюбил тебя… Когда после Затмения Валинора отец… струсил и не пошёл в Сирые земли, он прогнал от себя ту, кого не любил, потому что она посмела упрекнуть его. А ты с радостью заняла освободившееся место… я очень удивился по возвращении, когда узнал, что он поселил тебя в своём дворце… Теперь я понимаю, как я был слеп…
- Ты говоришь ужасные вещи, ужасные и несправедливые! - перебила его дева. – Верь мне, это не так! Я всегда любила только тебя! А королева Эарвен изменила твоему отцу, он был вправе отослать её! Она всегда ненавидела меня, потому что не хотела, чтобы мы с тобой были счастливы! Клянусь Единым, я ни в чём не виновата перед тобой!..
- Не клянись, - покачал головой Финрод. – Мне и в Эндорэ хватило клятв… И не клевещи на мою мать. Она всегда знала, чего стоят твои слова, как знали и все остальные… кроме меня. Мне следовало понять, зачем я тебе нужен, когда ты отказалась уйти за мной в Эндорэ. Ты хочешь стать любовницей моего отца, называясь моей женой… не отрицай, это так. Если бы я знал об этом раньше, я бы не стал возвращаться из Чертогов Намо, или…
- Или что? – ехидно переспросила Амариэ. Страх её уже прошёл.
- Я не стал бы отвергать любовь Гортхаура Жестокого, и остался бы с ним в Эндорэ.
- Твой разум помрачён Искажением, Артафиндэ! – Амариэ гневно сверкнула глазами.
- Возможно. Но это уже не твоё дело. Верни мне моё кольцо.
- Как хочешь! – Амариэ сорвала с пальца тонкое серебряное колечко и швырнула его в лицо Финроду. – Завтра ты приползёшь ко мне на коленях! И сделаешь то, что прикажет тебе твой отец!
- Я бы не рассчитывал на это, госпожа, - Финрод коротко поклонился и вышел из комнаты.
Амариэ фыркнула, словно разозлённая кошка. Она не ожидала, что Финрод, влюблённый в неё по уши, покорный каждому её слову, способен на такое. Да что там, она была уверена, что он никогда не узнает правды. Прежде вся хвалёная мудрость златоволосого арфинга улетучивалась, как по волшебству, под взглядом Амариэ… Нет, жизнь в Эндорэ действительно изменила его, и не в лучшую сторону. Финрод, так долго бывший безответной послушной игрушкой в её руках, возомнил, что имеет право на какие-то там чувства – любовь, понимание и тому подобные вещи, которые не нужны ничтожествам вроде него. Надо поговорить об этом с Арафинвэ - пусть приструнит своего отпрыска. Да и со свадьбой поторопиться неплохо. Конечно, завтра Финрод одумается, но раз он начал бунтовать… нет, лучше не ставить своё счастье в зависимость от выходок вздорного мальчишки.

2.
Красно-рыжие языки пламени робко лизнули светлое серебро и, словно осмелев, охватили два тонких, без украшений, кольца. Финрод отрешённо смотрел, как мягкий металл плавится, теряя форму и растекаясь по углям тусклой лужицей. По идее, следовало разломать кольца и затем использовать их в какой-нибудь работе, но идти в мастерскую не хотелось, и эльф, недолго думая, бросил их в горящий камин. Люди считают, что огонь несёт очищение... Пусть же сгорит в нём та ложь, которая опутывала Финрода с того самого дня, когда он впервые увидел Амариэ. Ложь, причинившая ему столько боли. Ложь, ослеплённый которой, он оттолкнул единственное во всём Эа существо, любившее в нём – его самого, а не свои честолюбивые помыслы…
Комнату наполняли синие сумерки, предшествующие восходу Изиль. Финрод опустился в кресло, глядя на мерцающие красные угли. На душе было пусто и холодно. Он сбросил паутину лжи, опутывавшую его с Предначальной Эпохи, но сделал это слишком поздно. Тот, чью любовь он когда-то отверг в страхе перед Искажением, уже никогда не вернётся в Эа…
«Он предупреждал меня, что я пожалею об этом… и я сам знал, что так и будет… но испугался невесть чего… Оттолкнул и тогда, и после… глупец… Что я обрёл взамен? Одиночество на все эпохи мира… Иногда отказаться легче, чем понять, но мудрее ли?.. Я проиграл ему трижды – потому что он оказался прав… Валар святые, если бы только можно было хоть что-то изменить… вернуть его… Поздно, непоправимо поздно…»
Порыв вечернего ветра зашуршал листвой за распахнутым окном. Этот тихий, проникающий в самую душу звук непостижимым образом успокаивал, унимая боль, вонзившую острые когти в сердце. Веки налились свинцовой тяжестью, и сил (да и желания) противиться этому не было. Если бы можно было уснуть и никогда больше не просыпаться…
«Зачем?» - странно знакомый голос вплетался в дремотные видения, смешиваясь с ними, так что нельзя было понять, сон это или явь. «Неужели ты думаешь, что в Чертогах можно обрести утешение?.. Я знаю, как тебе сейчас больно… предательство ранит больнее любого оружия… Но, поверь, Инголдо, в этом мире нет ничего, что стоило бы твоих страданий… даже я не заслуживаю, чтобы ты печалился обо мне… Забудь о боли, которую причинила тебе эта nis. И не грусти о моей участи, о том, что я был изгнан из Спетого мира. Нет в Эа ни дорог без конца, ни путей, навек уводящих во тьму… Пусть сейчас мы порознь, но всё ещё может измениться… если ты сам пожелаешь этого…»
Камин почти совсем догорел, когда из сгустившейся за окном темноты возникла и опустилась на подоконник высокая крылатая фигура. Окинув комнату быстрым взглядом, ночной гость бесшумно соскочил на пол. Чёрная одежда, чёрные коротко подстриженные волосы, в которых мерцают медные и серебряные искры, большие чёрно-золотые глаза на бледном, с тонкими, немыслимо совершенными чертами, лице. Вряд ли кто-нибудь не признал бы в этом существе майа, но далеко не каждому пришло бы в голову, что этого майа в Амане быть попросту не должно…
Двигаясь бесшумно, как кошка, Гор приблизился к креслу и несколько мгновений стоял неподвижно, глядя на спящего эльфа сверху вниз. Златоволосая голова Финрода склонилась к плечу, светло-розовые губы слегка разжаты, тонкая кисть соскользнула с подлокотника и свесилась вниз, смутно белея в полумраке… В груди странно, сладко защемило при виде этой красоты. Не думал, что приведётся увидеть его вновь… что трепетная, безотчётная нежность к этому дивному творению Эру переживёт несколько эпох, пару развоплощений и кучу тому подобных «радостей жизни». А вот пережила… И всё возвращается на круги своя. Вот он, Артафиндэ Инголдо, перед ним, целиком и полностью в его власти. Только руку протянуть…
Майа действительно протянул руку и осторожно отвёл в сторону прядь волос, упавшую на лицо спящего. Подумав мгновение, наклонился, одной рукой обнял эльфа за плечи, а другой подхватил под колени. Финрод даже не шевельнулся; он был тёплым и очень лёгким, и лежал в объятиях Саурона так уютно и естественно, как будто никогда не покидал их. Мелькнула шальная мысль: забрать его прямо сейчас, благо никто не видит, не узнает… уйти туда, где даже Валар не смогут их достать… Искушение велико, но… это будет неправильно. Финдарато должен сам принять это решение. Гор слишком хорошо помнил, какое феноменальное упрямство скрыто за этой ангельской красотой, как помнил и то, чем закончилась его попытка получить желаемое силой. Нельзя добиться любви, взаимности принуждением…
Негромко вздохнув, Гортхаур с неохотой положил свою ношу на постель. Финрод не проснётся до утра, и сниться ему будут только светлые сны. А тем временем…
- Я уничтожу каждого, кто причинит тебе боль, - едва слышно прошептал майа. Миг – и чёрная тень прянула в распахнутое окно, смешавшись с темнотой ночи.

3.
Путь через дворцовые покои не занимал много времени, но Амариэ никогда не пользовалась им, направляясь к любовнику. Даже когда всё погружается в сон, есть риск наткнуться на кого-нибудь. Как тогда прикажешь объяснить, что делает невеста принца нолдор глубокой ночью близ королевской опочивальни? Конечно, все и так всё знают, но попадать в такую ситуацию ваниэ было, прямо сказать, брезгливо. К счастью, этого легко можно избежать. В одной из комнат, принадлежащих будущей принцессе нолдор, есть дверь, ведущая в сад. Чего уж проще – пройтись неспешным шагом среди живописных деревьев и цветущих кустарников по тропинке, чисто случайно проложенной совсем рядом с личными покоями Арафинвэ, в которых – конечно же, случайно! – есть точно такая же дверь…
Ветка кустарника задела обнажённое плечо эльфийки, обрызгав её росой. Где-то вдалеке прокричала ночная птица. Амариэ невольно поёжилась. Новолуние было совсем недавно, тонкий серпик Изиль едва разгоняет мрак… Бррр… Зря она не взяла накидку… хотя тем приятнее будет отогреться в объятиях Короля Нолдор…
- Ой! – ещё одна ветка, на сей раз шиповенная, хлестнула сильнее и больнее предыдущей. Пакость колючая… Амариэ остановилась, выворачивая шею и силясь разглядеть, какой урон нанесли шипы её идеальной коже. Когда она вновь подняла голову…
На тропинке кто-то стоял.
Эльфийка невольно отступила на шаг, с удивлением и невесть откуда взявшимся страхом глядя на того, кто преградил ей путь. Это был мужчина в чёрной одежде, высокий и худой, с уродливо (на взгляд ваниэ) обкромсанными чёрными волосами. На узком бледном лице выделялись большие чёрные глаза, в глубине которых словно мерцало золотое пламя.
- Кто ты та… - начала Амариэ, но договорить ей не пришлось.
Коротко взмахнув рукой, незнакомец залепил эльфийке тяжёлую пощёчину. И, прежде чем ваниэ успела хотя бы охнуть, в его руке словно из ниоткуда возник маленький белый кинжал. Одно-единственное молниеносное движение. Брызги крови на белой коже, на розовом шёлке платья. Амариэ, так и не издав ни звука, осела к ногам майа; тонкие пальцы, окостеневшие в смертной судороге, тщетно зажимали перерезанное горло, в остекленевших голубых глазах застыл ужас.
«Это оружие сделано из рога цилиня», говорил прежний владелец кинжала, вручая его Гору. «Если ты желаешь расправиться с врагом, этому кинжалу нет цены: одного точно направленного удара достаточно, чтобы умертвить даже божество. Душа сражённого рогом цилиня не уходит путями смерти, а растворяется во прахе мироздания, исчезает без следа, и уже не возвращается в круг перерождений». Гор хорошо помнил эти слова. Был момент, когда он всерьёз подумывал при помощи этого кинжала свести счёты с жизнью; только мысль о Финроде остановила его тогда. А теперь тем более есть причины жить…
Нагнувшись, Гор тщательно вытер кинжал краем юбки Амариэ и вернул его в ножны. Взглянул на небо, ища глазами луну. Полночь уже миновала. Майа не прочь был вернуться в комнату Артафиндэ, просто немного побыть рядом с любимым… но это слишком рисковано. Если девчонку найдут сейчас (а могут найти – мерзавка явно торопилась к королю, дабы скрасить его одиночество), то поднимется жуткая суета, и ускользнуть незаметно вряд ли удастся. А подставлять Финрода Гор не собирался. Лучше прийти завтра в сумерках… усыпить, как сегодня, а там… у него будет вся ночь, чтобы налюбоваться на своё сокровище. Впрочем, нет, не его. Пока не его…

4.
Финрод стоял у окна своей комнаты, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Точно такие же, как две недели назад, после памятного разговора с Амариэ, оказавшегося последним… На следующее утро эльфийку нашли в саду с перерезанным горлом. Артафиндэ ни на миг не огорчился этому. Безудержная скорбь, которой предался отец, по-королевски пышные похороны Ингвиэн – всё это не затронуло его душу. Но было кое-что другое, по-настоящему волновавшее принца Нолдор – голос, слышанный им в ту ночь. Поначалу эльф решил, что это был сон, но на следующий вечер повторилось то же самое, и все эти дни он засыпал, вслушиваясь в нашёптываемые неведомо кем слова утешения или ничего не значащие глупости, какие свойственно говорить влюблённым, совершенно непредставимые в устах Гортхаура Жестокого… Финрод не спутал бы голос Тёмного майа ни с одним другим – он жил в его сердце со дня того бесславного поединка на Тол-ин-Гаурхот… Эльф понимал, что, скорее всего это ему снится, но ничего не мог поделать со вспыхнувшей в душе безумной надеждой…
…Валар отказались помочь убитому горем Арафинвэ. Намо повторил то, что уже было сказано через вестника, посланного к нему королём: Амариэ нет в Чертогах, и что сталось с её fea, известно разве что Единому. Когда же Финарфин заикнулся о том, чтобы божественный гнев обрушился на убийцу, Манвэ ответствовал, что существо, пролившее кровь королевской возлюбленной, не принадлежит миру Арды и находится вне воли Стихий. Финрод стоял за спиной отца, не особо вникая в смысл сказанного… пока случайно не встретился глазами с Мелькором. Бывший мятежник перехватил взгляд нолдо – и улыбнулся ему, весело и лукаво, как будто желая показать, что знает что-то, о чём невдомёк всем прочим.
«Ты хочешь спросить меня о чём-то, Артафиндэ?»
«В ту ночь, когда умерла Амариэ, мне показалось, что я слышал голос Ортхэннэра. Он говорил со мной… утешал меня… С тех пор я слышу его каждую ночь… Но ведь он не может вернуться, я знаю…»
«На самом деле мало кто знает, что происходит с развоплощённой душой», - невозмутимо отозвался Мелькор. «Даже судьбы Эльдар в посмертии неодинаковы… А люди считают, что души, утратившие плоть, могут порой возвращаться в Эа незримо для живых. Кого-то влечёт месть, кого-то – невыполненные обещания… А некоторые возвращаются ради тех, кого избрало их сердце. Подумай об этом, Артафиндэ. И не бойся своих… снов. Кто бы ни навещал тебя, он не сделает тебе ничего плохого», он отвернулся, разрывая осанвэ, и Финрод готов был поклясться, что Могучий Вала прячет понимающую усмешку.
«Некоторые возвращаются ради тех, кого избрало их сердце…» Может быть… Хотя, к чему гадать? Финрод устал от неизвестности. Он готов был принять любую правду, какой бы она ни оказалась. Сегодня всё выяснится. Он чувствовал это…
Эльф отошёл от окна. Разделся и лёг, прикрыв глаза, чутко вслушиваясь в тишину. Он уже знал, что сейчас зашелестит листва за окном, и слуха (а быть может, и самой fea) коснётся ласковый шёпот. Если вслушиваться, пытаться разобрать слова, непременно уснёшь… Финрод позволил себе поддаться чарам этого голоса, погрузившись в полудрёму, но какая-то часть его сознания продолжала бодрствовать, фиксируя происходящее вокруг.
Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем наступила тишина, мгновенно сбившая сон. Несколько мгновений – ни звука, кроме биения собственного сердца. А затем – шорох не то крыльев, не то ткани. Мягкие, едва слышные шаги… Эльф замер, стараясь дышать как можно ровнее. Кем бы ни был ночной гость, это существо из плоти и крови… «Эру, если я ещё для чего-то нужен тебе, пусть это окажется он…»
Тёплая узкая ладонь с длинными тонкими пальцами коснулась его волос, невесомо скользнула по щеке.
- Спишь?.. – негромко произнёс до боли знакомый голос. – Ну что ж, наверное, так даже лучше… Спи. До утра я никуда не уйду…
Зашуршала ткань – Гортхаур (теперь Финрод уже не сомневался, что это он) сел на пол возле кровати. Эльф отчётливо представил, как майа облокотился на постель, положив подбородок на скрещенные кисти рук… в чёрно-золотых глазах – нежность и лёгкая грусть… длинные чёрные волосы рассыпались по плечам и спине… Молчит. То ли задумался, то ли ждёт чего-то…
- Знаешь, Инголдо, а ведь если бы я был хоть немного терпеливее, всё могло быть иначе… Я помню – ты готов был принять мою любовь, но испугался своих чувств… Это меня и взбесило… и я не сумел вовремя остановиться… слишком носился со своей уязвлённой гордостью… - майа коротко и горько рассмеялся. – А надо было плюнуть на неё, и помочь тебе понять… И ничего бы не было – ни Нуменора, ни Колец… Были бы мы с тобой… Ты всё ещё ненавидишь меня? За то, что я с тобой сделал?.. Наверное, ненавидишь… имеешь на это право… А я вот сейчас не могу понять: как я мог такое сотворить? Как у меня рука поднялась? и чем я вообще думал, когда… Только об этом я и жалею – потому что без этого не было бы всего остального…
На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Затем Гор заговорил вновь:
- Когда я почувствовал, что ты обо мне вспоминаешь, я чуть с ума не сошёл от радости. Тогда ты на меня не злился… может, потому, что тебе и так плохо было?.. Я бы в жизни сюда не сунулся, если б не ты… и я не жалею, что прикончил эту гадинку – не надо ей было так измываться над тобой, заслужила… Вот только… может быть, действительно мы с тобой слишком поздно опомнились, и ничего нельзя изменить?..
- Нет, - слово слетело с губ, опередив мысль. Финрод открыл глаза (притворяться спящим и дальше уже не имело смысла) – и встретился взглядом с тем, кого уже не надеялся увидеть живым.
Гортхаур действительно сидел на полу, облокотившись на край постели и ошалело глядя на Артафиндэ. Он почти не изменился с Первой Эпохи, только волосы острижены совсем коротко и торчат взъерошенными «перьями»… да распахнутые от изумления чёрно-золотые глаза кажутся больше, чем на самом деле. Неудивительно – после всего, что он только что наговорил, не ожидая, что его слышат…
- Ортхэннэр, - эльф осторожно коснулся его руки, - ты ошибаешься. Я не могу тебя ненавидеть, просто не могу… ведь ты ни в чём не виноват. Это я вёл себя, как последний глупец… и сам наказал себя за это. Но… ты ведь простишь меня?..
- Не за что прощать, vanimeldo, - Гор, наконец опомнившийся от шока, порывисто притянул эльфа к себе. Финрод обнял его в ответ, уткнувшись лицом в плечо майа. Края зияющей раны во времени, когда они были разлучены, сомкнулись. Они снова были вместе. И только это имело значение. Впервые за много сотен лет Финрод знал: всё правильно, именно так, как должно быть. Поэтому он не возражал, когда Гор на мгновение отодвинулся, пристально глядя ему в глаза, а затем мягко, но непререкаемо накрыл его губы своими.
«Люблю. Не могу без тебя… Искажение это или нет…»
«Люблю тебя…»

5.
…Он спал, доверчиво прильнув к Тёмному Майа и положив голову ему на плечо. Золотые пряди сияющим кружевом рассыпались по изголовью, на нежном лице – выражение спокойного умиротворения, тонкие белые руки даже во сне обвивали шею Гора. «Как будто боится, что я опять исчезну…» Майа чуть заметно улыбнулся. Разве он сможет покинуть своё нежданно обретённое сокровище? Лучше умереть, чем снова заставить его пережить подобное. Он даже не будет ждать утра. Теперь, когда ответ на невысказанный вопрос получен, осталось лишь закончить начатое. Прямо сейчас… Гор прикрыл глаза, погружаясь в мелодии мира и сплетая из них путь через Грань…

Арафинвэ метался по комнате, словно волк, угодивший в западню. Сейчас, когда первое потрясение прошло, душу Короля Нолдор наполняли гнев и жажда мести. Валар не хотят наказать убийцу Амариэ? Плевать! Он сам дознается, кто это сделал! И заставит эту тварь умыться кровью! Ингвиэн не любили почти все жители Тириона, но у кого хватило бы смелости или глупости расправиться с ней? Кто ненавидел её настолько сильно? Эарвен?.. Она далеко, и к тому же могла отомстить сопернице гораздо раньше… но она могла и рассказать Инголдо то, что знала сама! Что-то Финрод притих в последние дни, и это непохоже на скорбь по «любимой невесте»… Неужели мальчишка докопался до истины?! Вполне возможно… Сам он не мог убить Амариэ – слишком мягок душой, рука бы не поднялась. Но зато ему наверняка известно, кто это сделал! Надо только вытрясти из него правду! Немедленно!
Через пару минут Арафинвэ уже подходил к покоям Финрода, твёрдо намереваясь сей же час лично устроить отпрыску допрос со всеми пристрастиями. Открывать дверь пинком – не слишком королевский поступок, но эффект неожиданности обеспечен…
- Ах, чтоб тебя!.. – этот гадёныш зачаровал дверь! Интересно, с какой радости? Раньше ему такое в голову не приходило…
- Инголдо!
Толчок рукой оказался более действенным. Дверь распахнулась, и Король Нолдор успел мельком увидеть на смятой постели радужное сияние, повторяющее очертания двух слившихся в тесном объятии тел. Миг – и оно угасло. Комната была пуста.

- Это был Артано, - Манвэ скучающе разглядывал потолок своего тронного зала, явно не испытывая желания смотреть на Финарфина. – Он влюбился в твоего сына ещё в Эндорэ… не без взаимности, хотя ни до чего серьёзного у них не дошло. Именно любовь Артафиндэ позволила ему обрести телесный облик после Войны Кольца. Он сумел найти в Эа место, на которое не распространяется наша власть, и скрывался там всё это время… Он приходил сюда за Финродом, только и всего. Думаю, смерть Амариэ тоже его рук дело – ей не следовало перегибать палку, измываясь над Инголдо…
- Но если это так, Владыка Ветров, пошли за ним погоню! Накажи этого мерзавца и верни моего сына обратно!..
Манвэ оторвался от созерцания потолка, и несколько мгновений пристально смотрел на Короля Нолдор.
- Зачем?..

Просыпаться не хотелось совершенно. Финрод многое отдал бы за то, чтобы сон, привидевшийся ему этой бесконечно долгой ночью, никогда не кончался. Наяву не будет ничего хорошего – презрительные взгляды отца, равнодушные – окружающих… одиночество… Какими бы постыдными ни были его мечтания, в них нет этой боли… в них Ортхэннэр рядом с ним…
Эльф попытался отвернуться от бьющего в лицо солнца, но не смог этого сделать: сильные руки обняли его, притягивая поближе к тёплому телу.
- Aiya, Инголдо мельдо, - негромко произнёс совсем рядом знакомый голос.
Финрод открыл глаза, и встретился взглядом с Тёмным Майа. Тот с лёгкой усмешкой перебирал золотые пряди волос эльфа, другой рукой обнимая его за талию.
- Ортхэннэр… Валар пресветлые, я боялся, что это сон…
- Это не сон, anarinya, - покачал головой Гортхаур. – Я здесь, с тобой. Я теперь всегда буду с тобой… - похоже, он собирался сказать что-то ещё, но вместо этого порывисто и жадно поцеловал Финрода в губы. Словно тоже ещё не до конца верил, что всё происходящее реально… Эльф с готовностью ответил на поцелуй, и на некоторое время окружающая действительность утратила всякое значение…
Час спустя они просто лежали рядом, отдыхая. Финрод свернулся клубком, положив голову на грудь майа, слушая размеренное биение его сердца. Рядом с Гором было тепло и спокойно… и совсем не хотелось думать о том, какой шум поднимется совсем скоро, когда их застанут вот так – вместе. И что скажет отец. И как поступят с ними Валар…
- Они ничего не смогут нам сделать, мельдо, - Саурон словно прочёл его мысли, - руки коротковаты достать досюда.
- О чём ты говоришь? В Арде нет места, где…
- А кто тебе сказал, что это Арда? Посмотри вокруг, солнце моё.
Финрод приподнялся на локте и обвёл взглядом комнату. И только теперь осознал, что она не имеет ничего общего с его покоями во дворце Арафинвэ. Скорее уж похоже на Тол-Сирион, каким тот был на его памяти…
- Нравится? – Гортхаур улыбнулся, довольный произведённым эффектом. – Я не мог точно воссоздать в этом мире твой дворец на острове, но очень старался.
- В этом мире? – Финрод решил, что ослышался.
- Ну да, - майа бережно притянул эльфа к себе. – Видишь ли, мельдо, Эа состоит из множества миров… некоторые называют их Гранями. Арда – лишь один из них. Я сам очень удивился, когда меня вышвырнули оттуда… думал, что окажусь в Пустоте вместе с Учителем, а оказался здесь. Эта Грань – самая близкая к Эндорэ, почти неотличимая от него. Но Валар сюда хода нет. Так что здесь я – государь и бог.
- Теперь я понимаю… Манвэ сказал, что ты – существо, не принадлежащее миру Арды, и у него нет власти над тобой…
- Манвэ… - Гор недовольно поморщился. – Он вообще не должен был меня почувствовать. Учитель – другое дело, он мог… Думаю, он и тебе подсказал, что я – это я, - тёмные глаза озорно сверкнули. – Но вообще-то Сулимо прав. Этот мир – прибежище всего чудесного и необычайного, что придумали люди с момента своего пробуждения. Здесь обитают диковинные звери, волшебные существа, древние сны и забытые легенды… Всё, что неподвластно Стихиям. По-настоящему дрянных тварей здесь мало, но всё равно нужен тот, кто сможет держать их в узде и сохранять установившийся порядок. Уж не знаю, почему здешние старейшины решили, что я справлюсь с этим лучше, чем кто-нибудь ещё, но когда они предложили мне стать Хранителем этого мира, я не стал отказываться. Решил попробовать, каково это – быть чем-то вроде Короля Арды.
- И что, получается?
- Эру его знает, но пока все довольны! – рассмеялся Гор. – Я бы тоже был доволен… Вот только без тебя этот мир для меня пуст… как и любой другой. Я знал, что рискую – меня всё-таки могли поймать, но… Ты звал меня – не вслух, так в сердце своём. Я не мог не прийти.
- Мелькор сказал, что те, кто покинул Арду, иногда возвращаются в неё. И некоторые делают это потому, что любят…
- Так и есть. Но кое-что ему невдомёк… да и остальным тоже. Чтобы ушедший мог вернуться, любовь должна быть взаимной.
- Я знаю, Ортхэннэр, - Финрод с улыбкой провёл ладонью по щеке майа. – Теперь – знаю…

@музыка: Булат Окуджава - Я пишу исторический роман

@темы: Гортхаур, Слэш, Фанфики, Мелькор

---

[Даэриль]

В связи с проблемами на сайте, в сообществе выставляется временный дизайн. Как только дайри очнутся, все будет по-прежнему)

@темы: Административное

---

[.Misery]

а выгребу-ка я часть того, что осталось после извращений в не менее извращенном мувимейкере.
ников авторов, к сожалению, не осталось - кое-где есть копирайты, кое-где нет.. в любом случае, мизерабль хоть и наглый, но авторство не присваивает)

пойдем от противного:
Мелькор/Манве

ткнименя

Мелькор

ткнименя

+





Саурон

ткнименя

+ бонус: назгули-гули, куда я без них.

ткнименя

@темы: Назгулы, Фанарт, Гортхаур, Слэш, Мелькор